Помогает ли иностранный язык думать?

В психологических исследованиях есть много данных, ставящих под сомнение гипотезу о благотворном влиянии иностранных языков на работу мозга. Правда, так уж вышло, что об этих результатах почти никто не знает.

Мы часто слышим о том, что изучение иностранных языков улучшает когнитивные способности. В прошлом году мы, например, писали об исследовании сотрудников Эдинбургского университета (Великобритания), которые выяснили, что иностранный язык стимулирует внимание и помогает концентрироваться; причём когнитивный эффект случается независимо от того, начали ли вы изучать язык в раннем детстве или уже после школы. И это лишь одна из огромного количества работ, говорящих, что - да, владение несколькими языками интеллекту идёт только на пользу.

Однако здесь обнаружилась одна особенность. Анджела де Брюйн (Angela de Bruin) из Эдинбургского университета заметила, что в частных разговорах с теми, кто занимается влиянием второго языка на интеллект, можно услышать о результатах, которые не подтверждают теорию «когнитивной выгоды» и которые потом не входят в публикации. Например, есть данные, которые говорят о том, что билингвализм помогает концентрировать внимание, не отвлекаться на посторонние раздражители, когда мы чем-то заняты - и есть другие данные, которые не то чтобы противоречат гипотезе, но не укладываются в неё. Такие сведения не замалчиваются, их не скрывают, просто они остаются в архивах и в публикации их не включают.

Почему так происходит? Одна из причин - инерция мышления и мода, каковые в науке, к сожалению, тоже имеют место. Анджела де Брюйн и её коллеги проанализировали более ста докладов, посвящённых влиянию иностранного языка на когнитивные способности, которые были представлены на различных конференциях в период с 1999 по 2012 гг. Затем эти же доклады сравнивали с тем, сколько из них дошло до публикации в международном научном журнале.

Как пишут авторы исследования в своей статье в Psychological Science, 38% научных сообщений описывали эксперименты, которые подтверждали гипотезу когнитивного преимущества второго языка, в 13% были неопределённые результаты, которые говорили гипотезе «скорее да, чем нет», ещё 32% говорили «скорее нет, чем да», и, наконец, 16% работ утверждали, что гипотеза о благотворности второго языка для работы мозга не соответствует действительности.

Половина докладов была опубликована, и большинство из принятых к публикации данных (63%) в той или иной степени говорили о выгоде билингвализма. Из тех, что ставили эту гипотезу под сомнение, опубликованы были лишь 36%. Здесь можно было бы предположить, что исследования с негативным результатом были не слишком надёжными, например, они опирались на недостаточную статистику. Однако де Брюйн вместе с коллегами специально подчёркивают, что такой перекос не связан с методологическими особенностями «отрицательных» работ.

Причина же, скорее всего, кроется в психологии как самих экспериментаторов, так и журнальных рецензентов - и те, и другие могут отдавать предпочтение тем данным, которые говорят в пользу когнитивных выгод от иностранного языка. В результате у всех складывается впечатление об абсолютной доказанности гипотезы (поскольку у научной статьи статус выше, чем у доклада на конференции), хотя, если взять весь комплекс данных по проблеме, впечатление это может сильно пошатнуться. Общий вывод отсюда один: нужно как можно пристальнее следить за теми областями науки, которые вызывают повышенный общественный интерес, будь то в психологии или молекулярной биологии, и регулярно проводить в них вот такие санитарно-научные исследования с полным анализом наработанных данных.