Тот, кто запретил все партии

Из множества действовавших в годы гражданской войны на Украине повстанческих «армий», махновцы продержались как крупная организованная сила дольше всех и доставили советской власти наибольшие проблемы. Причина их живучести была проста и банальна: поддержка крестьянства.

Хуторяне, столкнувшись с произволом продотрядов, ревкомов и чекистов, видели в Махно своего защитника, и он эту репутацию вполне оправдывал. На подконтрольной ему территории землю раздали тем, кто её обрабатывал, был провозглашён отказ от любых форм диктатуры, запрещены все партии, налажено местное самоуправление и предпринята попытка наладить свободный товарообмен между городом и деревней.

Людей это устраивало и они продолжали помогать махновцам чем могли: продуктами, фуражом, лошадьми. Их не пугал даже страх перед последующим жестоким наказанием. И это – медицинский факт, что бы не утверждали по этому поводу советские историки. Ещё долгое время после разгрома махновцев по селам Екатеринославщины гуляла песня:

«За горами, за долами

Ждет сынов своих давно

Батька мудрый, батька славный

Батька добрый наш – Махно…»

Станут ли слагать такие песни про упыря и живодёра, каким атамана рисовали в фильмах и книгах? Вопрос риторический. Даже вполне лояльный к советской власти Сергей Есенин признавал в поэме «Страна негодяев»:

«И кого упрекнуть нам можно?

Кто сумеет закрыть окно,

Чтоб не видеть, как свора острожная

И крестьянство так любят Махно?..»

Иными словами, большевиков крестьяне боялись, а батьку уважали. И это было вполне достаточным основанием для ненависти к нему со стороны красных. Ведь в отличие от коммунистов, ради сохранения власти фактически отказавшихся от провозглашенных ими же в 1917-м лозунгов, повстанцы Гуляй-поля остались верны принципам свободы и равноправия. Естественно, в своем крестьянском понимании.

Конечно, неизвестно чем бы всё обернулось, если бы Махно с соратниками удалось довести до конца эксперимент по созданию свободного общества, построенного на принципах анархизма. Вполне вероятно, что он бы завершился бедами для народа и большой кровью. А может и нет. Как бы то ни было, история махновцам такого шанса не дала. Большевики же свой эксперимент реализовали, и сравнение его результатов с тем, «как было при батьке», оказалось, с точки зрения современников, совсем не в их пользу. Получалось, что именно Махно был в сознании крестьян юго-востока Украины настоящим революционером, а вот коммунисты, обманувшие их ожидания, - нет. А такое не прощают.

В этом, наверное, и состояла основная причина того, что советская власть задним числом усилиями мастеров культуры создала мерзкий и отталкивающий образ махновцев, попытавшись вытравить из народной памяти всё положительное, что было связано с их вождём. Как ни странно, в этом с коммунистами были солидарны и бежавшие за кордон белые, и петлюровцы, с которыми махновцы сражались не менее яростно, чем с красными.

Оказавшись в эмиграции, они принялись поливать Махно грязью, называя разбойником, бандитом и погромщиком.

Понять их тоже можно. Известно, что когда летом 1920-го Врангель попытался заключить союз с Махно, посулив ему генеральское звание, батька, находившийся в тот момент в весьма непростой ситуации, пренебрёг этим предложением, приказав повесить посланцев «чёрного барона». Так же бескомпромиссен он был и с «борцами за нэзалежную», неизменно отказываясь от сотрудничества с петлюровцами.

Результатом дружных усилий бывших врагов и стало то, что сейчас столь легко массовое сознание усвоило аналогию между махновцами и нынешними карателями из «добровольческих батальонов». Безусловно, некоторое сходство между ними при желании обнаружить можно (выборность командиров, непризнание над собой какой-либо верховной власти и неподчинение её приказам, разнородность вооружения и т.п.), но оно – внешнее и поверхностное.

Главное различие, категорически не позволяющее отождествить эти два явления, заретушировать невозможно. Махновщина была явлением социальным, направленным на защиту интересов крестьянства. К тому же она была интернациональна: в батькиных отрядах плечом к плечу сражались русские, украинцы, евреи, греки, молдаване, болгары и т.д. А нынешние «добровольцы» не имеют привязки ни к какой социальной группе, являясь продуктом «свидомой» русофобии. С такими Махно было не по пути.

Это, кстати, доказала история недолгого союза батьки с атаманом Григорьевым (Серветником). Вот этот персонаж намного больше, чем Махно, похож на командиров современных укро-батальонов. Те же неумеренные политические абмиции и претензии, завышенная до облаков самооценка, стремление к публичной славе и дешёвой популярности у подчинённых, и, конечно же, свирепая русофобия.

Григорьев успел побыть соратником Петлюры, получив от него чин полковника, потом переметнулся к красным, через несколько месяцев поднял мятеж, в ходе которого устроил резню русских и евреев в нескольких городах Новороссии, а после разгрома прибился к махновцам. Батька такого «союзника» терпел недолго: как только он узнал, что Григорьев пытается наладить контакты с деникинцами, обвинил атамана в предательстве и расстрелял.

И таких Григорьевых, только меньшего масштаба, в годы гражданской на Украине были десятки (Ангел, Зелёный, Волох, Коцур, Тютюнник, Божко и т.д.). Правда, имена большинства из них известны только специалистам. С ними, а не с Махно, и надо сравнивать нынешних «батек» Семенченко, Билецкого, Березу, Тетерука…

Общего у них намного больше. И закончат они так же, как их предшественники. По крайней мере, в отличие от Махно, песен о них не сложат.