Судьбы советских нацистских карателей

В который раз поражаюсь редкостному гуманизму советской власти в отношении нацистских карателей.

"Расправа над мирными жителями деревень Бычково и Починок Поддорского района Новгородской области была беспримерна по своей жестокости. Деревни были обстреляны из минометов, а затем каратели ворвались и стали кидать в людей гранаты. Оставшихся в живых детей, женщин и стариков они согнали на лед реки Полисть и почти в упор расстреливали из пулеметов. Тогда было убито 253 человека, а деревни сожжены дотла. Эти ублюдки даже не могли предположить, что кто-то мог остаться в живых, но некоторые все же выжили. Они ползли по окровавленному льду и уцелели, чтобы рассказать о том, что случилось в то страшное Крещение - 19 января 1942 года.

- Расследовать это преступление приходилось с необыкновенной скрупулезностью, - вспоминает Михеев. - Мы искали документы о 667-м русском карательном батальоне "Шелонь" в наших архивах и даже в архивах за рубежом. Нашим сотрудникам едва удавалось сдерживаться от гнева и возмущения, когда преступники приезжали на допросы в военной форме с советскими орденами и медалями. Среди них был и Павел Алексашкин.

Бывший старший лейтенант Красной Армии Алексашкин сдался в плен уже в 1941 году. Он добровольно поступил на службу в карательный батальон "Шелонь". Был приближенным Рисса (Александр Иванович Рисс -- бывший офицер РККА; руководил карательным батальоном "Шелонь", дослужился до чина майора, имел 2 железных креста; В 1949г выехал на ПМЖ в США, получил гражданство, жил в г. Кливленде штат Огайо под фамилией Риесс), получал от немцев награды. Затем был осужден, но отбыв минимальный срок, поселился в Сибири, а затем в ярославском городке Петушки. В качестве свидетеля Алексашкин был вызван в Новгород.

- Мы были в шоке, - вспоминает Василий Петрович. - Подумал даже, что кого-то не того по ошибке вызвали на допрос. Перед нами предстал человек в военной форме, только без погон. На его мундир было прикручено несколько линий орденских планок, на другой стороне - значки с символикой Великой Отечественной войны. Мы глазами похлопали и стали уточнять... Нет, это тот самый каратель Алексашкин. Чтобы вытянуть из него показания, пришлось даже вывозить этого кадра на места расстрелов, иначе он от всего отказывался.

А еще больше ошеломил ответ ярославских коллег на наш запрос. Они сообщили, что Алексашкин, оказывается, числился участником войны, через военкоматы получал награды, посещал школы, училища и вузы, где рассказывал молодежи о своих "героических" делах. Местная власть ему выдала льготную ссуду на строительство дома, обеспечила стройматериалами. Ему даже сделали индивидуальное уличное освещение. В общем, жил он в Петушках припеваючи. Только после нашего вмешательства его лишили всех наград и разъяснили жителям города, кто он есть такой на самом деле... И он такой был далеко не один.

Одним из самых необычных розысков, до мельчайших подробностей запомнившихся Михееву, были поиски уроженца деревни Пиулино Старорусского района, работавшего до войны надзирателем в боровичской колонии, Михаила Иванова.

- Он был призван в армию в начале войны, - рассказывает Михеев, - но попал в окружение, откуда бежал в родную деревню. Там немцы назначили его волостным урядником, потом перевели в поселок Волот полицаем. В конце войны Иванов был переведен в карательный батальон.

После победы, скрываясь от ответственности за свои злодеяния, он постоянно менял биографические данные, жил по временным документам и мотался из одного конца Союза в другой. Он оказался среди репатриантов, встретился с белоруской Софьей Стасевич и поселился с ней в Минской области. Уже в 1946 году он совершает убийство, но при этапировании в тюрьму конвоиры "прозевали" его, и Мишка совершил побег. Его объявили во всесоюзный розыск. Под чужим именем он уехал в Латвию, затем в Ленинабад, после в Челябинскую область, потом в Вельск Архангельской области, дальше - Казахстан и по непредвиденным обстоятельствам оказывается в деревне Зиновьево Старицкого района Калининской области.

Настигли "путешественника" только в 1959 году. Когда я его арестовывал, у них с Софьей была маленькая комнатушка, в которой ничего не было, кроме соломенных матрасов на полу и шестерых ребятишек. При задержании он возмущался, кричал, что, мол, ошиблись. Но я ему показал фотографию, на которой он снят в немецкой форме, и... посадили-таки его на 15 лет".