Сербия и ЕС: санкции против России

Процесс распада мировой системы социализма больнее всего ударил по стране, толком к этой системе и не относившейся. Воссозданная после второй мировой войны на федеральных началах Югославия была страной интересной и успешной. Она стояла у истоков Движения Неприсоединения. Она быстро и разнопланово развивалась за счет многоукладной экономики, за счет сотрудничества со всем миром, за счет внеблокового статуса, за счет свободного рынка товаров и услуг. Для человека из-за «железного занавеса» югославская реальность выглядела полноценным западным процветанием – с 40 сортами колбасы, с 30 видами пива, с 20 моделями джинсовых штанов на прилавках, с доступностью автомобильных иномарок, ночных клубов со стриптизом и прочих слагаемых сладкой жизни.

Югославский социализм легкомысленно отрицал (либо регулировал осторожно и точечно) вмешательство государства в хозяйственные процессы. Что долгие годы шло на пользу как народному хозяйству, так и государственному устройству. Которое при этом было однопартийным, политическая монополия Союза Коммунистов Югославии во главе с Иосипом Броз Тито имела абсолютный статус. Роль местных властей в принятии экономических решений была большой и не подлежала мелочному контролю с республиканского или федерального уровня. Товарооборот интенсивно развивался со всеми странами мира без идеологических ограничений и без указаний из ЦК СКЮ. На протяжении тридцати лет промышленный рост Югославии составлял около 9 % в год. Сегодня подобными темпами развития может похвастаться разве что Китай. Но азиатская «фабрика постиндустриального мира» имеет меньший срок интенсивного роста. Страны «золотого миллиарда» рады и долям процента при увеличении ВВП, развивающиеся государства довольны несколькими процентными пунктами.

Экономическое чудо Югославии закончилось вместе с жизнью ее бессменного лидера И. Б. Тито в 1980 году. Децентрализованная хозяйственная свобода имела много преимуществ и достоинств. Но саморегулирования в условиях высоких мировых цен на топливо, роста внешних заимствований, безудержной инфляции и спада производительности труда среди этих достойных преимуществ не было. И наладить управляемость уникального механизма экономики никому не удалось, да и попыток адекватных припомнить затруднительно. Все 80-ые годы XX века Югославия провела в условиях нарастающего экономического спада. Все же солидный запас прочности был создан за предыдущие 30 лет. В начале 90-ых балканская федерация раскололась на несколько государств по национальному признаку, словно брошенная на бетон хрупкая ваза. Лишь Словения за счет географической обособленности сумела мирно начать суверенную жизнь. Прочие части еще вчера единой страны принялись активно воевать друг с другом.

С 1992 по 1999 год народы бывшей Югославии испытали ужас этнических чисток с переходом в форменный геноцид, кошмар ежедневных обстрелов и авиационных ударов, горе вынужденного бегства под свист снарядов, десятки тысяч смертей и множество лишений. Несколько раз во внутренние конфликты вмешивался блок НАТО, подкидывая поленьев в полыхающий костер. Как и завещал всем истовым пожарным и толерантным миротворцам Р. Брэдбери в повести «451 градус по Фаренгейту».

Отчего-то так получалось, что объектом беспокойства на Балканах и целью демократических бомбардировок НАТО все время становилась Сербия. Будь то конфликт с Хорватией, будь то боснийская война, будь то окончательное решение вопроса с Сербской Краиной, будь то сепаратизм Косово – виновником и причиной трагедий Запад считал Сербию. И реагировал со всей баллистической решимостью, с иноземными контингентами на бронемашинах, с судилищами под маской международных трибуналов. Единственной помощью от РФ был демонстративный разворот самолета премьер-министра Примакова над Атлантикой (весна 1999 года). Как политический протест залпов по Белграду в аэронавигационной форме. Другие государства, в том числе из Движения Неприсоединения, воздержались даже от столь острожных демонстраций. Сербия в одиночку противостояла всей махине западного блока и предсказуемо проиграла.

К 2000 году Сербию вбомбили в современные границы. Попутно отторгнув косовский регион и всячески способствуя политическому лидерству в Белграде компрадорской буржуазии. В стране с населением 7 миллионов человек около 700.000 прошли тернистым путем вынужденных переселенцев. В Сербии велик разрыв между рождаемостью и смертностью – побеждает смертность, пусть и от естественных причин. Тяжелые последствия международных санкций, открытой агрессии НАТО, разрыва привычных торгово-экономических связей, массового отъезда успешных и образованных граждан за рубеж ощущается до сих пор. Раны национального унижения от болезненных поражений в войне с сепаратистами и атлантическим альянсом понемногу рубцуются. Чему способствуют геополитические реалии южной Европы XXI века.

Территория бывшей Югославии уже не является «мостом» между востоком и западом. Все шесть республик – а с полупризнанным Косово все семь независимых государств – находятся в глубоком тылу НАТО и ЕС. Многие из них сами вступили на стезю евроинтеграции и натоассоциации. Объективно у Сербии не было иного выхода, кроме как сотрудничать со вчерашними авиационными налетчиками, с регуляторами сербской независимости. Создать изолированную от моря, от инвестиций, от внешнего мира, от торговых потоков и при этом успешную страну с достойным уровнем жизни в современном мире немыслимо. Пусть даже без военных ударов и гуманитарных катастроф. Сербия двинулась по стандартному пути вступления в ЕС с дополнительными отягощениями (антибонус для строптивых славян).

Во-первых, кроме обязательного пакета либеральных реформ и следования МВФ-рецептам, на Сербию была возложена обязанность поимки командующих сербскими войсками в междоусобных войнах 90-ых годов. За что выплачивалось существенное вознаграждение (из сербского бюджета, разумеется). Подобный поиск «своих боевых героев» с целью их ареста и последующей выдачи в Гаагу – тяжкое эмоциональное бремя для потерпевшей военное поражение страны. Особенно с учетом внезапной смерти первого президента Сербии С. Милошевича в гаагской камере после пятилетних судебных препирательств. К 2011 году заранее объявленные военными преступниками Р. Караджич, Р. Младич, Г. Хаджич были изловлены и экстрадированы на суд европейских сеньоров. Бывший вице-президент Сербии В. Шешель еще в 2003 году добровольно прибыл в Гаагу, дабы доказать абсурдность выдвинутых против него обвинений. В ноябре 2014 его освободили за недоказанностью преступлений. 11 лет в предварительном заключении и метастазы в печени Шешеля – мелочь для гаагского правосудия.

Во-вторых, эмиссары ЕС откровенно требовали (и требуют поныне) признать независимость Косово. Бывают правильные и неправильные сепаратисты, не знали? В чем ЕС частично преуспел, де-факто Белград согласился с самостоятельностью Приштины. Что засвидетельствовано недавним соглашением о нормализации отношений на уровне премьер-министров. Весной 2012 Сербия добилась официального статуса кандидата в ЕС. Но вместо вступления в Евросоюз (запланированного на 2014 год) страна получила новые требования для дальнейшего маршрута по интеграционному пути. Они озвучены г-жой бундесканцлером А. Меркель в следующем виде:

«Если государства-кандидаты в ЕС желают, чтобы их приняли в Евросоюз, они обязаны поддержать санкции против России, а также обеспечить строительство газопровода в Европу по альтернативному маршруту».

После чего глава германского правительства разглядела имперские амбиции России на Балканах, к чему требуется «внимательно присмотреться». Не лучше ли присмотреться к актуальной карте Европы и посчитать количество членов НАТО между РФ и Балканами? Высказывание А. Меркель интересно сразу по нескольким причинам.

Сербия второе десятилетие бредет по пути интеграции с Европой, на который ей подкидывают дополнительные, уникальные и унизительные преграды. Сербия имеет безвизовый режим, а равно и режим преференций в торговле и с ЕС, и с РФ. Небогатая страна извлекает малую выгоду из нормальных отношений со всей Европой. Надеясь, что уж теперь-то бомбить ее не за что. На каком основании Сербия должна присоединяться к антироссийским санкциям, которые в самой Германии поддерживает от силы 20-25 % немцев?! Данные опросов общественного мнения колеблются, но все цифры лежат в указанном интервале.

Обеспечение строительства трансконтинентального газопровода – работа такого технического и финансового уровня, что ее не осилят все кандидаты в ЕС, вместе взятые. Даже если им поможет добрая половина действующих членов. Сама Германия прекрасно пользуется альтернативным от украинского транзита Северным Потоком, персональным газопроводом напрямую из РФ. Заботливо выведя его статус за скобки Третьего энергопакета европейских законов. Южный Поток – такой же альтернативный вариант, только для балканских стран, для Венгрии, для Австрии, для Греции, для Италии. Они недостойны углеводородных исключений и топливной стабильности? А почему, собственно? Deutschland über alles?

Сербия исторически, культурно, духовно близка с Россией. Обе мировые войны мы провели в одном окопе – а теперь государство, не единожды развязавшее масштабную агрессию в прошлом веке, диктует нормативы поведения нам обоим. Россия и Сербия не желают новых войн и не приемлют откровенного диктата. Тем более диктата от страны, трижды атаковавшей Сербию за последние 100 лет и дважды нападавшей на Россию в XX веке.