Константин Кеворкян: Харьков потихоньку трезвеет

Константин Кеворкян, руководитель видеоканала «Первая столица» (Харьков), еще в апреле стал инициатором заявления харьковской интеллигенции «Обращение 100», в котором деятели культуры, журналисты, политологи обозначили федерализацию Украины как единственный способ избежать массового кровопролития в стране. С тех пор утекло много воды (и, к сожалению, крови). В ходе работы VIII Ассамблеи Русского мира в Сочи он рассказал информационно-аналитическому изданию «Одна Родина» о нынешней ситуации в стране.

- Константин, Вы инициатор уже ставшего знаменитым «Обращения 100». Как Вы считаете, Вам удалось как-то повлиять на ситуацию в стране?

- Думаю, что немного удалось. Вот в каком плане. Очень важно дать знать людям, что у них есть единомышленники. И в этом смысле почти 90 000 просмотров этого ролика, думаю, дали какому-то количеству жителей Украины (харьковчанам, прежде всего, потому что обращение сознательно записывалось от имени харьковской интеллигенции) понимание того, что те люди, которых они знают, которым они, возможно, доверяют, придерживаются вполне определенной точки зрения. Когда ты чувствуешь, что в своих убеждениях ты не одинок, – это придает тебе сил в борьбе за свои идеалы. На том этапе это было необходимо, тем более что мы говорили о вещах достаточно очевидных: надо спросить людей (либо в форме референдума, либо в форме опроса) о том, как они хотят на своей территории жить, по каким законам.

В любом случае от того, что мы сделали, я ни в коем случае не отказываюсь - считаю, что это было правильно и своевременно.

- Вы сейчас находитесь за пределами Украины. И тем не менее, как бы Вы описали психологическую «температуру» Харькова, по крайней мере, на тот момент, когда Вы там были?

- Тут надо кое-что для начала пояснить. Я не отказался от украинского гражданства, просто я нахожусь в том, более удобном, для меня месте, где я могу не ожидать каждую ночь стука в дверь от нежданных и нежеланных гостей. В Харькове у меня друзья, родственники, и сам я периодически туда наезжаю. Так что могу все видеть воочию.

Что касается ответа на Ваш вопрос. Надо понимать, что в Харькове практически каждый второй либо имеет высшее образование, либо учится в вузе.

В стране Харьков по количеству научных публикаций на душу населения занимает первое место. Соответственно, город либо заражен, либо склонен к заражению всеми «болезнями», которыми «болеет» отечественная интеллигенция.

И началось это не вчера, наверное, с того самого момента, когда понятие «интеллигенция» вообще возникло в дискурсе нашей страны. Это и легковерие, и стремление к некому идеалу, а в качестве такового большинство интеллигенции видит некое западничество. Это и неумение работать с проблемами реальной жизни, стремление подменять осознание реальных потребностей благими намерениями. Вот все это присутствует в Харькове.

Но надо понимать, что в городе помимо т.н. гуманитарной интеллигенции (при рассмотрении понятия «интеллигенция» я говорил, скорее, о ней) присутствует мощный слой интеллигенции научно-технической. Которая работала в оборонном, промышленном комплексе города, в сфере естественных наук, которая, конечно, будет жестко страдать, да и уже страдает от экономических проблем. Соответственно, проблемы этой части людей и просто тех, кто занят в реальном секторе, на производстве, накладываются на общеинтеллигентские и студенческие, скажем так, заблуждения.

Город, конечно, противоречив, но, по моим ощущениям, Харьков потихоньку трезвеет.

По нескольким причинам. Начиная от экономических трудностей (достаточно посмотреть на ценники, чтобы понять разницу между идеологией и реальной жизнью). Еще одна причина – это разрыв личных связей. Люди живут в русской культуре, имеют множество друзей и родственников в России. И признаком этого отрезвления явились результаты последних выборов в Раду – в Харькове практически самый большой процент избирателей, не пошедших на выборы, а те, кто пришел с треском прокатили действующую киевскую власть, выбрав практически по всем округам мажоритарщиков от Оппозиционного блока (бывших «регионалов»). Оппозиционный же блок победил здесь и в списочном составе.

- Одной из критически важных составляющих полемики по украинской ситуации является вопрос: «Есть или нет фашизм на современной Украине?».

Кто-то говорит – фашизм есть, что называется «в полный рост», кто-то – «это всё российская пропаганда». Было бы интересно узнать по этому поводу мнение Ваше, как человека, много писавшего на эту тему.

- В данном случае я бы не стал говорить о фашизме в нашей стране как чем-то маркированном символикой, ассоциирующейся непосредственно с Гитлером или Муссолини (хотя и тут, конечно, мы знаем разные случаи), чем-то связанном с какой-то «обрядностью», отсылающей нас к нацизму/фашизму именно немецкого или итальянского толка. Фашизм в рассматриваемом нами случае – это вполне определенное отношение государства к интеллектуальным группам, национальным меньшинствам, их подавление репрессивными методами, идеологическими методами, запрет на оппозиционную деятельность. И, безусловно, в современной Украине это есть.

Кстати, когда мы говорим в качестве примера о фашистском государстве Муссолини, нацистском государстве Гитлера, то следует отметить, что в нашей стране есть и их прямые наследники.

Ведь если вдаваться в подробности, то «Слава Украине. Героям слава» вообще-то столь же «невинно», как и «Зиг хайль». Мы же знаем, что это приветствие было утверждено еще в 1940 году на съезде Организации украинских националистов в Кракове, проходившем под «крылышком» нацистов. Не говоря уже о героизируемых сейчас в Украине Шухевиче, других украинских карателях, служивших в вермахте и участвовавших в казнях в Бабьем Яру, Хатыни и пр.

Это что касается предыстории вопроса. Что касается дня сегодняшнего – дело в том, что силы, пришедшие сейчас к власти, всячески подчеркивают свою историческую преемственность по отношению к тем, о ком мы говорим.

Эти силы подчеркивают свою преемственность в отношении бандеровской идеологии, которую, кстати, правильнее было бы называть идеологией Донцова. Бандера, скажем так, воплощал все это, а саму идеологию выстроил Донцов [речь идет вышедшей в 1926 году книге Дмитрия Донцова "Национализм"], до него Михновский. Люди, изучение трудов которых приводит нас к убеждению в их преданности идеалам фашизма, позже нацизма, их восхищении Гитлером, Муссолини. И даже дискуссии на эту тему, возможности ревизии этой идеологии  нынешние националисты не планируют. А сегодня вся атрибутика, все методы подавления инакомыслящих напрямую апеллируют к вышеназванным идеологам. «Декалог украинского националиста» позволяет убедиться – то, что там пишется и чем продолжают гордиться последователи этой идеологии, является откровенно человеконенавистническим.

А когда нынешний президент страны каждое свое выступление завершает фразой, утвержденной в качестве приветствия на съезде, проходившем под эгидой нацистов, то... сомнений в происходящем уже никаких не остается.

- Есть мнение и его высказывают даже, кстати, многие отнюдь не пророссийски настроенные украинцы, что условно «бандеровский путь развития» - это цивилизационный тупик. Вы согласны с этим?

- Согласен. По двум причинам. Первая – современное государство (а мы говорим о 20-м и 21-м веках) невозможно построить на политике геноцида. А мы видим, что применяя на практике свои концепции, украинские националисты начали Львовским погромом и закончили Волынской резней, то есть этническими чистками.

Второй момент, не менее важный, -  экономический. Можно посмотреть труды идеологов украинского национализма и увидеть, что они брали за объект для подражания нацистскую Германию, экономические успехи которой тогда в Европе были, что называется, в моде. Однако если мы отбросим пропагандистский флер, то увидим, что экономические успехи нацистов были весьма дутыми, вначале они базировались на ограблении части населения внутри страны, а потом и населения Европы. И к 1939 году социальная и экономическая политика Германии зашла в абсолютный тупик. Германия к тому времени была фактическим банкротом, стояла на пороге экономической катастрофы, она взяла на себя столько обязательств, с которыми она не могла справиться. И начало войны в 1939-м было продиктовано не столько гитлеровскими идеологическими концепциями, сколько отчаянным положением Германии, которая нуждалась в расширении рынков и ресурсах.

И понятно, что если бы государство взяло за образец себе экономическую модель Германии того времени, то результат был бы аналогичным.