Об образе врага, технологиях пропаганды и негативной идентичности

Опубликованный во вторник, 21 октября опрос «Левада-центра» зафиксировал рекордный за все время наблюдений уровень враждебности жителей России к США и странам Европы. Это не случайность, уверен социолог Лев Гудков: в отсутствие горизонтальных связей и интеллектуальных ориентиров поиск внешнего врага становится простейшим способом консолидировать общество. 

В России сегодня консолидация общества выстраивается по принципу «от противного». Работает механизм «негативной идентичности», поскольку оснований для национальной гордости, для самоуважения, в общем-то, немного. Поэтому консолидация вокруг власти строится на угрозе извне и переносе на воображаемый «Запад» всех тех характеристик, которые люди не хотят признавать в самих себе. Западу приписываются все те мотивы, которые в латентной, диффузной форме присутствуют в политике российского руководства: экспансия, заговор, колонизация и тому подобное.

На это работает очень мощная, эффективная пропаганда. Такая информационная политика берет начало в середине 2000-х годов, она приобрела более или менее четкую форму после «Мюнхенской речи» Владимира Путина в феврале 2007 года. Но в полной мере, открыто и мощно эта информационная политика начала реализовываться во время массовых протестов в крупных российских городах. Стала особенно сильна кремлевская паранойя, убежденность в том, что все это инсценировано ЦРУ, Западом, что любые массовые протесты — «цветные» революции , «арабская весна», митинги на Болотной площади — являются стратегией США по дестабилизации мира. Поэтому резкое усиление репрессивной политики в России сопровождалось постепенным нарастанием антизападной риторики.

Долгое время власть, выстраивая свою пропагандистскую кампанию, не могла связать либерализм и антиамериканизм, и какое-то время в обществе пропаганда не очень-то хорошо работала, так как значительная часть россиян поддерживала лозунги протестного движения.

Но, перемешав педофилию, гомофобию, либерализм, антиамериканизм, права человека, и прочая, и прочая, власти сумели поднять антизападный ресентимент. В особенности это стало заметно во времена Майдана. С января 2014-го, когда антиукраинская пропаганда начала действовать в полную силу, и мы получили такой взрыв антизападных настроений, какой никогда раньше не фиксировался. Сейчас это максимальные значения за 25 лет наблюдений.

При этом 84-85% россиян, уверенных в том, что у страны есть враги, отражают практически всю структуру населения более-менее точно. Это абсолютное большинство.

Легче выделить и охарактеризовать признаки тех, кто сопротивляется этому. Как правило, это образованные молодые люди (до 40 лет), занятые в негосударственном секторе. Чаще это жители столицы или крупнейших городов, добившиеся успехов и признания в своей профессиональной жизни, социабельные, побывавшие на Западе, видевшие мир.

Для них нынешняя политика авторитарного режима представляет собой совершенно отчетливо стратегию подавления, консервации страны в ненависти к миру. Нынешний курс представляется этим людям крайне опасным. Но данная часть общества рассеяна, деморализована после неудачи протестного движения и находится в состоянии депрессии, фрустации.

Технология советской пропаганды, кстати, строилась по-другому. Советская система держалась на заложничестве отдельного человека. Советский человек был заложником разного рода коллективов; чтобы не быть выкинутым из общества, он вынужден был все время демонстрировать лояльность по месту работы, учебы и так далее. Такая капиллярная структура социального контроля, проходившая через все общество, через все производственные коллективы, комсомол, партию, и держала человека под контролем. Телевидение в то время было бедным и даже не охватывало все общественное пространство.

Нынешняя пропаганда работает благодаря контролю над информационным пространством. Это другой тип манипулирования общественным сознанием. Тот, кто определяет реальность через масс-медиа, тот и контролирует состояние мозгов.

Кроме того, любая тоталитарная идеология строится не только на страхе, но и на определенном образе будущего, на проспективных обещаниях построить новое, небывалое общество. Сегодня в России этого нет. Пропаганда не работает с будущим, не апеллирует к будущему, она не обещает ничего. Она говорит, что все будет как сейчас, может быть, чуть лучше. Акцент делается на механизмах негативной идентичности, на образе врага, и на дискредитации любых носителей альтернативных точек зрения, ценностей, морали.

Это совершенно другая технология, которая базируется на убежденности в том, что в мире господствует низость и подлость.

Здесь нет протеста против утверждения: «Политика — грязное дело». По сути, не отрицается, что наверх отбираются худшие в человеческом смысле, что все коррумпировано. Система немного делает вид, что борется с коррупцией, но в принципе, пропаганда не возражает против всего этого, точнее, смиряется с этим как с фактом.

Технология нынешней государственной пропаганды нацелена на разрушение коммуникаций между разными социальными группами, пресечение коммуникативных потоков, на блокирование любой другой информации и интерпретации происходящих событий. Также пропаганда работает на внесение в массовое сознание идеи о том, что «все хищники», что в жизни действуют только циничные интересы, что имморализм — это норма, естественное состояние человека и общества.

Соответственно, противодействие этому может строиться на усилении коммуникативных структур общества, усилении независимых от власти СМИ.

Огромную, и очень драматичную для России роль играет падение авторитета интеллектуальных элит. Сегодня нет интеллектуальных авторитетов, и это связано, в том числе, и с тем, что разрушены связи между разными группами и слоями общества. Есть исследователи — историки, экономисты, политологи — которые придерживаются другой точки зрения, отличной от позиции властей. Но они отсечены от каналов связи с обществом, теряют тем самым авторитет в обществе. А их экспертный анализ остается недоступен для общества. Таким образом, пропаганда работает на опускание уровня развития общества, на упрощение картины мира, на подъем темного, племенного сознания.