Перемены в глобальном мире

Ранее мы уже говорили о важности тех перемен, которые произошли в России с августа 1991-го года. Теперь мне представляется полезным обратиться к тем изменениям, которые произошли в мире в течение того периода, когда мы были полностью погружены в наши дела.

1988 год. Уровень мировых цен на нефть достигает высшей точки после 1973-его года. Мы пользуемся конъюнктурой, хотя многие обеспокоены глубинными процессами в стране. С 1979-го года мы воюем в Афганистане, уничтожив во многом ростки нормализации отношений между Востоком и Западом. Но мы – сверхдержава, хотя по экономике, кажется, уже уступили II место Японии. В это время Китай ещё только начинает подъём, заложенный реформами Дэн Сяопина. Я называю их китайским НЭПом, поскольку эти реформы осуществляли либерализацию в сельском хозяйстве. В Индии ещё ничего примечательного не происходило.

В США ощущались последствия политики Пола Волкера, с 1980-го года возглавившего Федеральную резервную систему, который поднял учётную ставку процента с 1 до 6%. Кредиты подорожали, но в США потянулись инвесторы, в том числе из нефтедобывающих арабских стран. Либеральная политика президента Рейгана также способствовала подъёму, т.к. были снижены налоги. В Великобритании обозначились успехи либеральной политики Маргарет Тэтчер.

Либерализм был в моде, и когда через 2 года в СССР началась перестройка, мировая мода повлияла, хотя и без неё было ясно, что у нас перемены неизбежны, и они потребуют движения к рыночной экономике.

1993-й год. Реформы в России идут полным ходом, трансформационный кризис набирает обороты, инфляция в расчете на год около 1000% Советского Союза уже нет. В октябре стрельба возле Белого Дома, затем выборы, на которых успеха добивается Жириновский. Кажется, оглянуться некогда.

Но уже обозначились успехи Китая и Индии, где либеральные реформы начинают приносить плоды. Доля этих стран в мировой экономике заметно повысилась: Китай в 1990-ом году – 6% мирового ВВП, Индия – 5%. В 1985-ом году ВВП Китая составлял 5% ВВП США, в 1995-ом году, через 10 лет он производил уже 9,7% ВВП США, почти удвоение в относительном выражении.

Замечу ещё, чтобы отследить меняющиеся пропорции, в 1975-ом США производили 23% мирового ВВП (сразу после II Мировой войны – около половины), Европа – 29%, СССР – 8%. Китай и Индия тогда терялись в числе остальных, на которых приходилось 40%. Подчеркну, США и Европа вместе больше половины мирового продукта 1975-го года. Это мир всего 40 лет назад.

В прогнозе ИМЭМО на 2005-2020 гг. доля США, Европы (27 стран) и Японии – на 2005 г. оценена в 50% мирового ВВП, а на 2020 г. – уже 40%, снижение доли развитых стран на 10%. В то же время Китай в 2005-ом году уже производил 14,1% мирового ВВП, а в 2020-ом г.

ожидают роста его удельного веса до 22,3%. Это примерно доля США в период с 1975-го по 2005 годы. В 2011-ом году она опустилась уже до 19,1%. А доля Европы оказалась примерно равной доле Китая в 2005-ом. Удельный вес Индии в мировом ВВВП поднялся к 2005-ому году до 6,25%, его рост к 2020-ому году ожидается до 8,4%. К этому времени доля России составит примерно 3,2%.

Довольно широко ныне распространено представление, что европейская цивилизация уже сейчас переживает упадок, тогда как развивающиеся страны, прежде всего такие как Китай, Индия, Бразилия, а также цивилизации, к которым они относятся, будут процветать. Хотя подобные явления наблюдаются последние десятилетия, все выводы на их основе, о которых я говорил, кажутся скороспелыми. Дело в том, что успехи ныне развивающихся стран опираются в основном на технологии, а отчасти и на институты, заимствованные у Запада. Разница в положении между развитыми и развивающимися странами состоит в том, что первые уже располагаются у технологической границы, т.е. у границы возможностей современных технологий. Чтобы продвигаться вперёд, им нужно продвигать эту границу, продавать инновации, тогда как у развивающихся стран есть ещё значительные возможности для заимствований на Западе, не говоря уже о гораздо более скромных расходах на оплату труда. Правда, их успехи в последние десятилетия были бóльшей частью достигнуты как раз за счёт этих заимствований и в будущем связанные с ними возможности начинают сокращаться. Отсюда следует, что и преимущества поздней индустриализации тоже ограничиваются. Иначе говоря, тех завидных цифр, которые характеризируют их прошлые достижения, вряд ли мы ещё долго сможем наблюдать. Борьба у технологической границы будет обостряться, а развивающимся странам ещё нужно будет совершенствовать свои институты, чтобы быть подготовленными к конкуренции с развитыми.

Я читал о группе китайских теоретиков, которые доказывали превосходство своих институтов над европейскими. Они уже много веков назад позволили китайцам добиваться высокой изобретательности, производительности и т.д. Не будем спорить, но я глубоко убеждён, чтобы создавать в нынешних условиях интенсивный поток инноваций, необходимый для модернизации, нужны те институты, которые европейская цивилизация уже вырастила – свобода, конкуренция, верховенство права – и которых порой не хватает ни китайцам, ни нам.

Какие же выводы следует сделать для России? Есть два пути. Первый очень трудный – идти с Европой, поднять с высокой конкурентоспособности свойства, важные для инновационной экономики. Либо второй – идти вровень с Китаем: легче, не надо столько думать и напрягаться.