Патриотизм как новое российское гражданство

Призывы к «несогласным» уезжать звучат все чаще и практически повсюду. Очень быстро, за считаные месяцы, слова «предатель» и «уезжай» начали формировать синонимический ряд, выстроились в цепочку условного рефлекса: «уехал? – значит, предатель», «предатель? – уезжай!».

Повсюду за ними маячит новая доминирующая общественная платформа патриотизма, с позиций которой только и можно сегодня указывать, кто любит Родину, а кто ее предает, кому уезжать, а кому оставаться. Статус патриота в текущий момент позволяет выносить суждение на любую актуальную тему, причем мнение это автоматически претендует на «мнение 86%», то есть на абсолютную правду. Этот статус является маркером новой социальной адаптации, позволяя свысока разговаривать с непатриотами, вне зависимости от реально занимаемой в обществе позиции. Оставшиеся 14% автоматически всех прав на правду лишаются. Любое их мнение выступает свидетельством неправоты, почти как в уголовном процессе: «все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Одно небольшое уточнение: речь идет не о всяком патриотизме, как в том анекдоте про лекцию о любви в сельском клубе, а о любви граждан к своему государству, то есть о патриотизме гражданском.

Можно констатировать факт: статус патриотизма не просто повысился, заняв место доминирующей политической позиции, но и перешел в новое качество. Гражданский патриотизм сегодня достиг той точки, когда превратился в явление нового типа – патриотическое гражданство.

Что такое патриотическое гражданство, чем оно отличается от «гражданства по паспорту» и почему именно сейчас настал момент говорить о нем? Сейчас – потому что впервые за долгие годы появились призывы к добровольному отказу от гражданства для тех, чья позиция признается недостаточно патриотичной. «Уезжай отсюда» прежде всего подразумевает и «сдай свой паспорт». В общественном мнении наличие паспорта постепенно перестает служить признаком подлинного российского гражданства, суть которого в безусловной любви к своей Родине и безотчетном служении Отечеству. Гражданство де-юре, то есть гражданство по рождению, отделяется от гражданства де-факто, то есть настоящего патриотического гражданства. И правда ведь, паспорта выдавались и выдаются всем без разбору, в том числе и тем, кто стал национал-предателем, так что простое наличие паспорта уже ни о чем не говорит. 

Может ли такое гражданство считаться полноценным? Нет, конечно, ответят патриоты. Можно ли с такими «гражданами» общаться на равных? По закону приходится, но мы видим, как патриотическая платформа позволяет приступить к работе над устранением сего досадного недоразумения, идеальным результатом которого стало бы превращение «14%» в политическое меньшинство, где слово «меньшинство» используется в самом дурном его смысле. Именно такой посыл и содержит ругательство «либераст» – лишение части гражданских прав лиц, придерживающихся других взглядов. Кстати, и выражение «ущемление гражданских прав» начинает принимать совершенно иное значение: не универсальное лишение части прав всех граждан России, которые они добровольно вернули государству, а «справедливое» изъятие большей части прежде всего политических, но не только политических, прав у 14% несогласных: не митинговать, не выбирать, не критиковать, не есть пресловутый хамон, наконец.

Но если паспорта уже выданы, раз «они» уже среди «нас», патриотам нужны какие-то новые процедуры различения. В Древнем мире этой цели служила инициация, в результате которой неофит становился полноценным членом общества. Непосвященный родился лишь биологически, но, чтобы стать членом племени, ему предстояло пройти через символическое событие рождения/смерти. Ритуал посвящения складывался из чередования обрядов отделения, промежуточного периода «грани миров» и включения в племя. Неофитам предстоял разрыв, часто довольно грубый, с миром детства – миром наивности и невежества.

Затем неофит помещался в неизведанный мир на достаточно большой промежуток времени: теперь он находится в священном пространстве, где его вводят в мир духовных ценностей и законов общества. Неофит тщательно усваивал традиции племени и правила поведения, но должен был продемонстрировать силу воли и духа. Он упражнялся в аскетизме, на него налагались множественные запреты, в том числе лишение пищи, немота, жизнь в темноте. В результате душу неофита «пожирают предки», и он символически умирает, чтобы затем возродиться в новом качестве.

Читатели, наверное, уже догадались, для чего мы привели здесь древние процедуры инициации, описанные Тернером, Элиаде и Бодрийяром. Они почти дословно совпадают с описанием процессов, происходящих в последнее время с российским обществом. Оно не просто изменилось – оно переродилось. Мы утратили «невинный» мир, в котором было место и братской дружбе народов, и перспективе отказа от безвизового режима с Европой. Мы усвоили новые ценности, разумеется консервативные, и научились четко отделять племя «русского мира» от враждебных племен «гейропейцев» и «пиндосов». Мы готовимся затянуть пояса и жить в темноте и немоте. Пропагандисты провели обряд инициации, и после ужасающих кадров смертей жителей Донбасса мы никогда уже не будем прежними. Наши медиа выступили в роли настоящих жрецов, монопольно регламентирующих демонстрацию смерти на экранах ТВ. Именно они сегодня осуществляют допуск живых в мир мертвых в Донбассе – точно так же было и тысячи лет назад, когда властные процедуры только начали зарождаться. 

Шоковое состояние после первых смертей на экранах сменилось периодом неопределенного мира, в котором сейчас активно усваиваются новые патриотические правила. Если патриотизм приобретает статус нового российского гражданства, переставая быть просто абстрактной системой взглядов, то должны быть четко прописаны его критерии. Россиянин, прошедший инициацию, должен знать отзыв на несколько стандартных паролей: украинцы – фашисты, либералы – враги, Россия – вперед. Знание правильного отзыва является доступом к новому патриотическому гражданству.

Но все же ключевым для получения нового статуса является отношение к недогражданам: неофиту простительно все, кроме сочувствия к тем, кто свое новое гражданство не получит никогда. Оно же лежит и в основе чувства собственного превосходства, без которого вообще немыслим никакой патриотизм. Первым шагом на этом пути стало формирование представления о том, что либералы, по сути, другой антропологический тип, с которым у патриотов мало что общего: «Это две расы разной крови». Затем была сформулирована альтернатива: «Валите или пеняйте на себя». В наиболее жесткой форме она выражена у Захара Прилепина: «Пора валить тех, кто говорит пора валить». Родину не выбирают, и противоположное мнение может служить поводом для лишения нового гражданства. В клипе на стихи Прилепина данная мысль проходит рефреном: два богатых русских патриота обращают в рабство, вероятно, непатриота – весьма доходчивая форма разъяснения распределения прав в новом обществе.  

Политические противники режима, говоря языком пропаганды, «расчеловечиваются», лишаясь своих общественно-политических прав. Им фактически отказывается в полноценном гражданстве со всеми вытекающими последствиями. И как только нормы взаимоотношения новых патриотических граждан со своими антиподами будут закреплены и нормализованы, настанет момент говорить о том, что патриотическое гражданство состоялось. 

Остается лишь добавить, что в древние времена не все проходили обряд инициации. Самые слабые погибали, а инициация выполняла роль естественного отбора, что мы можем наблюдать и сейчас. Поэтому все прекрасно понимают, что внесистемную оппозицию ждут тяжелые времени в статусе изгоев. Диалога не будет, вместо него – жесткая и бескомпромиссная борьба за выживание или изгнание, пока добровольное.