Федерализация по-украински. Киеву нельзя верить

Украинская власть стала заложником собственной пропаганды в духе «ни шагу назад»

Юрист Илья Ремесло разбирает содержание законопроекта об особом статусе Донецкой и Луганской областей

Верховная Рада Украины приняла в первом чтении и отправила на подпись президенту Украины законопроект «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей».

Этот законопроект стал результатом реализации минских соглашений между лидерами ополчения и Украины. Формально он соответствует букве подписанного в Минске протокола, но по факту представляет собой попытку украинских властей уклониться от реального диалога с юго-востоком. Разработан данный законопроект без участия представителей Новороссии, которых просто «поставили перед фактом».

Неудивительно, что принятый законопроект содержит много неоднозначных положений и ловушек для Новороссии.

Особый статус — федерализация или фикция?

Начать следует с того, что «особый статус» понимается украинскими властями довольно своеобразно. Новороссии не предоставляется какая-либо автономия даже в составе Украины, а предметом закона являются лишь «отдельные регионы Донецкой и Луганской областей».

Ничего не говорится про изменение государственного статуса данных областей.

Таким образом, даже умеренная идея федерализации Украины, предложенная Россией еще до массовых жертв в Новороссии, не была принята киевскими властями.

Более того, закон предлагается ввести всего лишь сроком на три года. Уже прозвучали заявления от высших должностных лиц Украины о том, что закон может быть отменен и через полгода, после «наведения порядка» на территории Новороссии. То есть, все «гарантии» киевских властей обесцениваются хотя бы тем, что носят априори временный характер.

Амнистия ни для кого

В качестве главного условия диалога с Киевом власти Новороссии заявляли о требовании безусловной амнистии для всех участников ополчения. Однако и это требование было воплощено в законопроекте довольно оригинально.

Судите сами: амнистия не распространяется на тех, кто уже является подозреваемым, обвинен или уже осужден в совершении преступлений. Также амнистии не подвергнутся совершившие «тяжкие преступления», и те, кто после вступления закона в силу не сложит оружие. Решать, кого надлежит амнистировать, будет самый справедливый в мире украинский суд.

Возникает вопрос — а кто тогда вообще подвергнется амнистии? С такими формулировками любой ополченец, принимавший участие в боевых действиях, может быть привлечен к суду. Достаточно лишь заявить, что ранее он уже являлся подозреваемым. Либо же «подвести» его участие в боевых действиях под любое тяжкое преступление, что также не составит труда.

Заслуживает отдельного внимания пункт о том, что амнистия не распространяется на лиц, виновных в катастрофе Боинга 777. Именно Украина отвечает за безопасность своего воздушного пространства, скоро иски родственников потерпевших к Украине будет рассматривать ЕСПЧ. Так что в этой законодательной инициативе украинские власти можно только поддержать — за сбитый Боинг им еще предстоит ответить без всяких амнистий.



Русский язык — только на кухне

Законопроект содержит гарантии свободного пользования русским языком. Однако нигде не сказано, что входит в данное понятие.

Единственным государственным языком на Украине остается украинский — и никто не дает населению Новороссии право общаться на русском в образовательных учреждениях, официальных документах, заявлениях в органы государственной власти и т. п.

И возникает вопрос — в чем же тогда заключаются гарантии использования русского языка на практике? Получается, что народу Новороссии милостиво выдают письменное разрешение использовать русский язык, но только «на кухне»?

Местное самоуправление без реальных полномочий

До начала переговоров одним из основных требований Новороссии было право строить взаимоотношения с Киевом на «договорных началах» и самостоятельно осуществлять экономическую деятельность с Россией.

Теперь посмотрим, во что превратили данную инициативу киевские власти. Законопроект предусматривает «усиление и углубление добрососедских отношений между территориальными общинами, органами местного самоуправления отдельных районов с административно-территориальными единицами Российской Федерации на основе соглашений о пограничном сотрудничестве, которые составляются территориальными общинами, органами местного самоуправления, местными органами исполнительной власти Украины и территориальными общинами в пределах компетенции, установленной законом».

В переводе с юридического на русский это означает, что никаких особых экономических прав в отношениях с Россией у Новороссии не будет. Все взаимоотношения с Россией будут происходить по украинским законам и под надзором украинских властей.

Цель закона — тактическое перемирие

Закономерен вопрос — зачем стороны вообще пошли на принятие этого закона, если он, с одной стороны, не решает проблему юго-востока, а с другой — вызывает гнев у радикальной части украинского общества?

Разгадка проста. Данный закон назначает выборы в Донецкой и Луганской областях. В обмен на участие в выборах киевские власти готовы потерпеть некоторое время «особый статус», чтобы потом отказаться от принятых обязательств.

Что касается Новороссии, то ее руководство также преследует определенные тактические цели. Получить передышку в военных действиях, восстановить разрушенную инфраструктуру, чтобы пережить зиму без гуманитарной катастрофы.

Обе стороны прекрасно понимают, что принятый закон не решит проблему Донбасса. Украинские власти пытаются найти выход, который бы позволил убедить украинских патриотов в «победе» на Донбассе. Уже понятно, что Донбасс не будет украинским — какие бы законы ни принимались Украиной, ополченцы не позволят руководству Новороссии отказаться от требования независимости.

К сожалению, украинская власть стала заложником собственной пропаганды в духе «ни шагу назад». Она не готова идти на содержательный диалог, определять конституционное будущее Донбасса и Украины (к чему активно призывает Россия). А без этого возможно лишь оттянуть неизбежное возобновление военного конфликта.