Узбекская диаспора: бежать нельзя остаться

О том, как живут российские узбеки, «Кавказской политике» рассказал правозащитник Бахром Хамроев.

Каждую неделю мы будем разговаривать с представителями разных национальностей, чтобы узнать, чем эти люди живут в российской столице, что заставило их оставить родной дом, и как они помогают друг другу вдалеке от родины.

Этот материал будет посвящен узбекской диаспоре. Чтобы не мучить читателя статистикой, цифрами и историческими справками, мы поговорили с человеком, который, наверное, является одним из самых ярких представителей диаспоры в РФ. Это правозащитник Бахром Хамроев. Он оказывает юридическую помощь всем соотечественникам, которые оказались в беде.

Неразговорчивые дворники

Говорят, раньше все знали своих дворников в лицо и по имени. Это были люди, с которыми каждое утро здоровались, справлялись о делах, обменивались короткими приятными фразами.

Я часто слышу, как люди, которые точно не застали даже годы советского режима, в ностальгических припадках вспоминают о былом и безвозвратно ушедшем царском времени. О дворниках, например. Мол, что делать несчастному москвичу теперь? И парой слов ведь обмолвиться не с кем.

Я росла не в царское, и даже не в советское время. Я выросла уже в современной России, в маленьком уральском городке. Нашего дворника звали Алеша, он всегда выглядел на восемнадцать, возможно, потому, что был чем-то болен. Мы не знали подробностей, но нам рассказывали, что Алеша закончил школу для детей с задержкой психического развития. Каждое утро я желала ему доброго дня. Он иногда спрашивал, как у меня дела с учебой.

Прошли годы. Я живу в Москве, и все еще здороваюсь с дворником по утрам. Его зовут Бек. Мы не ведем светских бесед, но, честно говоря, мне достаточно простого «Здравствуйте».

Но что я все о дворниках. Есть же еще сантехники, строители, работники теплотрассы, сторожа, и еще много людей разных профессий, с которыми мы не очень любим здороваться, потому что они — мигранты из стран ближнего зарубежья. Белый шум, самые незаметные люди, которых, несмотря на всю их невзрачность, никто не хочет терпеть. 

Наша редакция решила вас с ними познакомить, на случай, если вас все еще волнуют вопросы, зачем они приехали и чего им не сидится у себя на родине.

«Если я с каждым узбеком буду по пол часа разговаривать, я умру»

Бахром жонглирует на ходу телефоном и планшетом. Ему постоянно и одновременно звонят и на сотовый, и в Skype, и в Viber. Бахром отключает все устройства.

- Мы так с вами не поговорим, они бесконечно звонят, — говорит он.

- Все просят о помощи? — спрашиваю, — время же еще только 9 утра.

- Ну, кто о помощи, кто просто звонит поговорить, поделиться своей точкой зрения. Но я такие беседы стараюсь быстро заканчивать. Если я с каждым узбеком буду по полчаса разговаривать, я умру, — говорит он с иронией.

Мы идем с Бахромом по его району. Здесь он знает всех. С ним здоровается каждый дворник, неважно, какой он национальности и к какому дому прикреплен.

Проходим мимо мирового суда. Бахром показывает на подвал здания. Говорит, что в этом подвале, прямо под мировым судом, раньше жили мигранты.

- Выходили летом, матрасы на газон вытаскивали и спали себе у суда. А судья ничего, топает себе на работу мимо этой красоты, как будто так и надо. Но я им сказал: «Что вы тут устроили?» А потом уже освободили этот подвал.

Квартира Бахрома маленькая, зато со своим подвалом. Подвал — это его особая гордость. Мало у кого есть такие квартиры. Говорит, что, когда покупали квартиру, в этом доме было два предложения. Эта, на первом этаже, и еще такая же, но на пятом. Он выбрал эту из-за подвала. Теперь хранятся соленья, варенье и разные вкусности.

Как современные люди, мы с Бахромом первым делом утыкаемся каждый в свой гаджет. Он — в монитор экрана, я — в диктофон. Бахром завис на ленте Facebook. Включает аудиозапись на узбекском, какая-то радиопередача.

- Это у меня был эфир на «Радио Свобода» недавно, — говорит он. — Мы обсуждали Каримова. Каримов говорит, что узбеки уезжают воевать в Сирию и Афганистан, и что мы должны противостоять этому. Он собрал религиозных лидеров, сказал: «Вы должны противостоять этому». Но они ведь ему ничего не ответили, головой покивали (Бахром кивает головой, изображая религиозных лидеров). Они прекрасно знают, что происходит на самом деле.

Люди, которые уезжают туда (я говорил с ними), говорят, что для них лучше уехать туда, чем умереть в каримовских тюрьмах. И я им верю. Поэтому они и принимают такое решение.

Каримов своей политикой десятки тысяч невинных людей посадил в тюрьму. А люди наблюдают, видят, что происходит. Сегодня Бахрома посадили, завтра Мусу посадят. Люди смотрят и думают: «Ага, скоро и меня посадят». Они не видят справедливости вокруг, поэтому и едут.

Я не говорю, что это правильно. Но если это массовое явление, если люди не находят другого выхода, значит, проблему нужно искать не в них.

А Каримов злится на меня. Он говорит, мол, Хамроев поддерживает насилие. Он писал несколько раз в МИД Узбекистана с целью разобраться, почему «Радио Свобода» «выпускает этого Хамроева». 

А я считаю, что он хороший артист. Он все время говорил ужасно смешные вещи. В прошлом году, в связи с событиями на Украине, он говорил, что наша независимость в опасности.

Говорил, что нужно стать самостоятельными и независимыми от Москвы. Сам себе противоречит, но ему 74 года, старость и не такое с людьми делает (смеется).

В прошлом году он говорил американскому послу: «Армия Узбекистана занимает 48 место в мировом рейтинге. Узбекистан заставит другие страны считаться с ним». Кого он заставит? Как заставит? Америку будешь заставлять? Россию? Китай?

Стабильность, которая есть в Узбекистане, это не заслуга Каримова. Это заслуга узбеков, которые зарабатывают в России деньги и отправляют их домой. Если бы эти деньги не уходили в Узбекистан, я уверен, что сегодняшней власти уже не было бы.

Я всегда говорю: если Россия хочет сделать для Узбекистана доброе дело, пусть закроет границу. Тогда народ по-настоящему взбунтуется и устроит революцию. Бесплатно, без намеренной дестабилизации, без потерь (смеется).

- Вы, кажется, ненавидите Ислама Каримова? — спрашиваю я.

- Да, может быть, вы правы. Может быть, я немножко ненавижу Каримова. Может быть, я даже преувеличиваю. Но есть журналисты, которые ездили в Узбекистан, смотрели на все. Они сами во всем убедились.

- А когда вы приехали в Москву?

- Я переехал в Москву после развала Советского Союза, как раз после расстрела в студенческом городке в Ташкенте (студенческие демонстрации в Ташкенте 1992 года — примеч. редакции). В то время я как раз закончил университет и был свидетелем всех событий.

На том митинге было более 30 тысяч студентов, это немало. Представляете, все они вышли на улицу. Все они верили, что могут что-то изменить, и оказались под обстрелом.

Мы тогда объявили первый День независимости Узбекистана. Но мы проиграли. Начались преследования, похищения людей.

После этого мы различными международными группами, структурами надеялись остановить режим. Но Каримов, конечно, своим отношением фактически все население поставил на колени.

Пришлось уехать. Я знал, что эти преследования и аресты будут продолжаться.

В самом Узбекистане людям говорят не уезжать из страны. Людей выманивают из России обратно, ходят по домам, говорят: ваш родственник сейчас в России, звоните, уговаривайте, чтобы вернулся. Кого-то так выманивают, кого-то похищают.

Эти бедолаги, которые зарабатывают здесь деньги тяжким трудом, особенно те, которые неплохо зарабатывают, их потом на родине обирают. Как?

Кто-нибудь из семьи работает в России, деньги отправляет домой. родственники строят дом, покупают машину. А потом приходит милиционер, говорит: у вас там сын, брат работает в Москве, у него там организованная группировка, он бандит. И забирают кого-нибудь из родственников в тюрьму.

Потом говорят: продай дом, продай машину, принеси мне деньги, тогда я его отпущу. И они идут, продают все. А что делать? 

- А что-нибудь делается, чтобы граждане не уезжали?

- Делается, но не то. Они говорят: оставайтесь в Узбекистане, мы дадим вам хорошие зарплаты. Но откуда хорошие зарплаты? Сейчас даже в аэропортах начали крутить социальную рекламу. Призывают граждан остаться.

Я даже знаю, что есть негласное распоряжение не выпускать из страны мужчин от 23 до 35 лет. Ты покупаешь билет, идешь на борт самолета, а тебе на регистрации говорят: вам запрещен въезд в Россию. Нагло обманывают людей. Но никто не станет же проверять. Они кивают головой и идут домой. 

- Вы — единственный, кто занимается проблемами узбеков в России?

- Теперь здесь много таких организаций. Раньше не было. Сейчас появляются. Но они существуют не для того, чтобы кому-то помогать. Они просто стараются быть ближе к нам и быть в курсе дел. Потом докладывают, чем мы здесь занимаемся. Следят за тем, кто общается в России с оппозицией, стараются сделать так, чтобы к нам люди не шли.

Они много говорят про Узбекистан, возрождают патриотические настроения. На основе этого собирают вокруг себя каких-то людей. Но их главная задача — следить за оппозиционными настроениями.

В офисе «Помощи», который соседствует с «Мемориалом», единственный небольшой кабинет весь заставлен папками с делами похищенных или незаконно задержанных людей.

(Бахром берет с полки первый попавшийся том, раскрывает передо мной).

Посмотрите. Видите, здесь не просто списки лежат. Здесь официальные документы. Сфотографируйте, покажите, сколько людей, сколько сломанных судеб, — он листает страницы.

 Супермен для узбеков

Спустя три часа разговоров я начала думать, что Бахром — это кто-то вроде супермена. Потому что обычному человеку такое не под силу.

Представьте, что среди ночи вам звонит какой-нибудь Бобур из тульского ОВД и просит ему помочь. И вы вместо того, чтобы отключить телефон до утра и сладко уснуть, умываетесь, садитесь в машину и едете в Тулу, спасать неизвестного человека. И заодно объяснять полицейским, что такое правозащита, потому что они, как правило, о таком и не слышали.

По рассказам Бахрома можно снимать короткометражные фильмы. Там и приключения, и погоня, и несправедливость, и плохие-хорошие копы, и, если повезет, то все заканчивается хеппи-эндом.

Но про Бахрома знают немногие. И правда, зачем о нем кому-то знать? Ведь судьбы узбеков — это совсем не наше дело...