Дмитрий Быков о любви к власти

ВЦИОМ получил поразительные данные: больше двух третей опрошенных россиян считают, что Москва должна сохранить все столичные функции. Ни с кем ими не делиться. Не размазывать полномочия по бескрайнему русскому пространству.


То есть матрица осталась неизменной: как сказал когда-то Пелевин, телевидение нужно, чтобы смотреть и ненавидеть. Чем больше ненавидеть, тем больше смотреть.

Никто не любит москвичей – за сытость, самоуверенность, за то, что они объедают всю страну. И тем не менее все – в радиусе по меньшей мере 600 километров – рвутся работать в Москву, раз уж не получается там жить, потому что больше работать негде.

И такое положение дел всех устраивает – потому что Москва одна за всех живет и одна же за всех ви­новата.

То же самое у нас и с центральной властью. Не следует думать, что все ее любят – это классическое заблуждение людей, слишком верящих опросам. Но вопрос надо правильно сформулировать. Любим мы эту центральную власть? Ни в коем случае. Хотим мы ее на что-то сменить? Никогда в жизни.

Потому что новая система власти вполне может потребовать от нас какой-никакой ответственности. А мы этого не хотим. Важнейшая черта национального характера – чтобы кто-то всегда был неприкосновенен и виноват.

А мы чтобы правы и ни при чем.

Всякое развитие России – особенно бурные петровские годы – начиналось с децентрализации, с правильного распределения полномочий. Чтобы в регионах самостоятельно зарабатывали и самостоятельно же тратили.

Величайшая реформаторская эпоха в российской истории началась со строительства второй столицы. Величайший реформатор после Петра, Александр II, верил в земство – в местное самоуправление. Но почему-то в России всегда побеждает идеология централизации: один вождь, одна столица, одна на все готовая масса вокруг.

Правда, масса эта прекрасно все понимает и внутренне от вождя и столицы дистанцируется. Нам это идеально комфортно – внутренне ругать и ничего не менять.

Хрущевская оттепель выдвинула несколько индустриальных, интеллектуальных, культурных центров – один новосибирский академ­городок чего стоил. Сегодня в России есть только одна альтернатива Москве – нефтяные округа вроде Югры, где есть и своя культура, и свои фестивали, и даже намек на гражданское общество.

Подозреваю, что вскоре от России в конце концов только они и останутся – столица да нефтяные города.