Отчего мы ходим без улыбки?

С южных гор до северных морей?

«Хороший вы народ — русские, но уж больно лицом неприветливы», — сказал мне один скандинавский коллега, много лет проживший в Москве. И добавил: «Это не отражает вашу суть, но мешает другим эту суть увидеть. Те, кто вас не знает, думают о вас хуже, чем вы есть на самом деле».

Наша неулыбчивость хрестоматийна. Нас самих она не отягощает — напротив, в чем-то даже нам помогает. Например, узнавать друг друга в чужестранной толпе. Напряженная серьезность — наш опознавательный знак в системе «свой–чужой». Улыбающийся и раскованный человек — наверняка чужой.

Почему-то мы считаем улыбку не постоянным атрибутом человеческого лица, а лишь мимикой «по особому случаю». По некой загадочной причине мы более хмуры, чем даже норвежцы, обитающие в суровой, без преувеличения, полностью северной стране.

Когда-то я часто ездил в Норвегию, год с лишним там жил и работал, имел возможность наблюдать аскетичную прямоту этой нации. По сравнению с ними русские — отпетые эпикурейцы и гедонисты, но вот чего я не наблюдал у жителей Норвегии, так это неулыбчивой хмурости.

В чем же дело?

В 1936 году Василий Лебедев-Кумач и Исаак Дунаевский написали замечательную песню к фильму «Цирк» — «Широка страна моя родная». И стихи, и музыка просто великолепные; правда, к советской реальности 1930-х годов они не имели даже отдаленного отношения. Зато некоторые намеки на разгадку нашей суровости в этой песне, на мой взгляд, можно найти:

Но сурово брови мы насупим,

Если враг захочет нас сломать.

Как невесту, Родину мы любим,

Бережем, как ласковую мать!

Сопоставив эти строки с перманентной неулыбчивостью наших лиц и логически сложив два и два, можно прийти к следующим выводам:

а) наши брови постоянно насуплены по той причине, что враг неустанно хочет нас сломать. Никто на свете не умеет лучше нас смеяться и любить, но просто нам не до смеха — его приходится оставить до лучших времен, которые всё не наступают из-за врага;

б) наша суровость продиктована любовью к Родине. В отличие от западных индивидуалистов, мы думаем не только о себе. Они лыбятся, как олигофрены, потому что им наплевать на свою родину, лишь бы в брюхе был стейк, а на заду — джинсы. А мы ежеминутно думаем, как защитить Родину от их происков, чтобы они не смогли нас превратить в таких же дебилов и захватить наши несметные богатства.

Вот это последнее, судя по всему, вызывает у нас особую озабоченность. Они зарятся на нашу нефть, наш газ, наши металлы и алмазы, нашу необозримую территорию («Наши нивы глазом не обшаришь,/Не упомнишь наших городов...»). Многовековая доля защитников осажденной крепости оставляет минимум места для фактов и аргументов — задавать вопрос «зачем?» у нас как-то не принято, хотя иногда было бы полезно.

Вы можете себе представить ситуацию, в которой бескрайними просторами, находящимися по ту сторону планеты, управляет пресловутый «вашингтонский обком»? Можно с грехом пополам управлять тихоокеанским островом Гуам, Гавайскими островами, но матушкой-Россией — самой большой страной мира, да еще на другом конце света, — уж точно нельзя. И американцы, даже если они «тупые», понимают это. Точно так же, как в свое время правительство Российской империи понимало невозможность эффективного управления Аляской, куда петербургским ревизорам приходилось добираться месяцами. Тогда самолеты не летали, золото на Аляске еще не было открыто, до Интернета с компьютерами, которые облегчают управление (но не заменяют его), было еще добрых полтора столетия — и Аляску совершенно логично продали тем, кто к ней ближе. Искать в этом теорию заговора — абсолютный нонсенс. Хотя многие этим, ритуально насупив брови, до сих пор занимаются.

Заговоры мерещатся нам и в прошлом, и в настоящем (про будущее говорить не рискну — боюсь, не хватит фантазии). Очень ходовая теория заговора — «расчленение России», которое якобы замышляют злонамеренные «америкосы».

Извините, а можно вопрос: зачем им это нужно? Чтобы был утрачен контроль над тысячами ядерных боезарядов, которыми располагает Россия, и мир оказался под угрозой ядерной катастрофы? Или чтобы вместо недружественной, но все-таки вменяемой кремлевской команды Вашингтону пришлось иметь дело с индивидуумами типа тех, что правят в Приднестровье, Абхазии, «Донецкой народной республике» или той же Чечне? Американцам это нужно? Не верю!

Эти страшные американцы с 1959 года не удосужились прибрать к рукам явно враждебную Кубу, которая у них прямо под боком (один раз попробовали в 1961 году, в заливе Свиней, и больше не пытались). Они не пытаются осуществить интервенции в Никарагуа, Венесуэле и прочих странах Латинской Америки с откровенно антиамериканскими режимами.

Венесуэльские вожди — покойный Чавес, ныне здравствующий Мадуро — годами мечут громы и молнии в адрес Вашингтона, но очень держатся за свое место четвертого по величине поставщика нефти в США. Потому что без этого их экономика накроется медным тазом, а американская если и почувствует «потерю бойца», то совсем ненадолго: по расчетам экспертов Международного энергетического агентства, к 2020 году США могут обойти Россию и Саудовскую Аравию по объему нефтедобычи, а в ближайшие 20 лет — достичь полного энергетического самообеспечения. Соединенным Штатам уже сегодня газ некуда девать, а нефтедобычу они могли бы резко увеличить прямо сейчас, если бы расконсервировали месторождения, где добыча легкой нефти не ведется из природоохранных соображений (основной прирост добычи идет за счет тяжелой, сланцевой нефти).

Еще лет 12–15 назад, помню, шли разговоры о возможных поставках российской нефти в США по морю из Мурманска, где для этого было вполне реально построить глубоководный нефтяной терминал. Но тогда не захотели российские власти (шел наезд на апологета этого проекта Михаила Ходорковского), а теперь уже не захотят американцы. Нет у них резона ни импортировать российскую нефть, ни тем более планировать захват ее месторождений, как это мерещится у нас некоторым «особо хмурым».

Коварную «американскую военщину» наши «хмурые» подозревают в стремлении заполучить базы в Черном море. Заполучить? Да у них уже есть базы — в Турции, Румынии, Болгарии. Для авиации, флота, для слежения и прочих операций. Вступать в опасную конфронтацию с Россией ради каких-то мифических новых баз «под боком у РФ» — зачем?!

Подобных примеров нашей всенародной напряженности-настороженности можно привести еще кучу, из самых разных сфер жизни — тут, как говорится, только начни. Но вернемся напоследок к улыбкам или их отсутствию.

Можно любить или не любить какие-то страны или народы (кстати, подобными категориями в западном мире просто давно не мыслят), но нельзя позволять этой нелюбви постоянно омрачать наши лица! А в России много красивых лиц — особенно среди женской части населения, и в мире это известно даже больше, чем наша хмурая насупленность.

И если кто-то из хмурящихся как патриот всерьез озабочен престижем России, то лучше улыбаться — это принесет России больше друзей за рубежом, больше уважения, чем неулыбчивость. «И за что нас все так не любят?» — этот хрестоматийный обывательский вопрос, на мой взгляд, имеет два ответа: «большой» и «маленький». «Большой» лежит в области государственной политики еще со времен СССР, о чем подробно здесь говорить не будем. «Маленький» же имеет отношение к нашему поведению как частных неулыбчивых лиц.

...А может, на самом деле российская хмурость проистекает не столько из внешних факторов, сколько из внутренних? Типа нашей повседневной жизни, которая слишком часто не дает повода улыбаться и которая имеет мало отношения к остальному миру. Давайте подумаем над этим и улыбнемся по поводу наших фобий, омрачающих чело российской нации.