Война слов

Конфликт на Украине превратился в плацдарм пропагандистской войны между Западом и Россией, во время которой получение достоверной информации является проблематичным. Информация интерпретируется и преподносятся таким образом, чтобы соответствовать амбициям и мировоззрению противоборствующих сторон. Обстоятельное воспроизведение мнений всех участников конфликта и объективные факты с места событий вынужденно заменяются идеологически окрашенными публикациями и комментариями. Например, в России и в дружественных по отношению к ней СМИ широкое распространение получила тенденция не признавать независимость Украины и однобоко представлять переход власти в стране в качестве фашистского путча под руководством ЦРУ. Запад, в свою очередь, все действия россиян выставляет в наихудшем свете, часто как реализацию некоего «генерального плана», согласно которому Россия стремится покорять все новые страны и территории с помощью военной силы.

Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен обеспечил себе надежное место в рядах пропагандистов, утверждая, что существует непосредственная угроза военного вторжения на территорию Восточной Украины со стороны России. Однако, мало что подкрепляет эти высказывания.

Россия на самом деле аннексировала Крым, но полуостров занимает совершенно особое место в истории страны, и подавляющее большинство крымчан хотели, чтобы он стал частью России. Нарушения международно-правовых процедур следует осудить, но нет никаких оснований полагать, что эти действия станут примером для новых российских завоеваний. В России широко распространено сочувствие к повстанцам в Восточной Украине, но маловероятно, что она вторгнется на Украину с целью оказания им помощи. Цена слишком высока.

В пропагандистских целях важные события, которые не вписываются в повествование, скрываются. Россия, например, уже не раз предлагала способствовать установлению перемирия, что было отклонено правительством Украины. Она выступает и за проведение независимого международного расследования крушения малазийского лайнера. Поставки российской гуманитарной помощи, состоящей из продуктов питания и медикаментов, на Западе также изображаются почти как попытки военной интервенции. При этом все понимают, что подобный западный конвой восхвалялся бы в высокопарных выражениях, а всех тех, кто попытался бы чинить ему препятствия, заклеймили бы как жестоких детоубийц.