Украина: ошибка Запада

После распада Советского Союза в декабре 1991 года вновь получившая независимость Украина (что тем не менее никак не отменяло ее органических связей с Россией) стала объектом острой борьбы за влияние между двумя бывшими врагами времен холодной войны. Так, посткоммунистический переходный процесс был отмечен целым рядом попыток Запада во главе с США расширить на Украину свое влияние. Причем его действия иногда опасно приближались к незаконным: чего стоит только «оранжевая революция» 2004 года, которая поставила во главе украинского государства проамериканского президента Виктора Ющенко. Москва же в свою очередь стремилась сохранить Украину в собственной зоне влияния с помощью «газовой дипломатии» и интеграции в рамках ориентированного на Россию Содружества независимых государств. Когда же Киев совершенно законно вернулся на орбиту Москвы в 2012 году после избрания президентом Виктора Януковича, все думали, что Запад окончательно выбыл из игры.

Тем не менее непоследовательность и неоднократная смена позиции нового пророссийского президента по соглашению об ассоциации и свободной торговле (все это было неверно воспринято как отказ от Европы) дали подконтрольному Америке западному блоку неожданную возможность вернуться в игру, разжигая народные протесты против «коррумпированных и купленных Москвой» властей. Все это вызывало острое чувство дежавю, отсылающее к неолиберальным «цветным» революциям, которые гремели на постсоветском пространстве в 2000-х годах благодаря усилиям финансируемых американцами НКО, местных оппозиционеров и организаций (на них всех обрушилась долларовая манна во имя «защиты прав человека»). Такой стала новая «мягкая сила», вызвавшая резкую критику Владимира Путина.

Тем не менее на этот раз реакция Москвы была уже совершенно другого масштаба, потому что новый переворот затрагивал ее национальные интересы, подрывал проект Евразийского Союза и ставил под угрозу безопасность российского государства. Кремль раскритиковал незаконные политические процессы в Киеве, вызванные вмешательством внешних сил и ориентированные на устранение президента Януковича. Он попросту не мог признать временную украинскую власть, тем более что та оказалась под влиянием националистических движений и экстремистских организаций неофашистского толка, которые в кратчайшие сроки протолкнули антироссийские законопроекты, в том числе касающиеся прав меньшинств и статуса русского языка.

В таких условиях то, что Россия доброжелательно восприняла стремление восточных регионов Украины и Крыма («революционный авангард» борьбы с киевским неравенством) к независимости, выглядит вполне оправданным. Законность референдума на полуострове объясняется его исторической принадлежностью к России, а также юридическими рамками, которые сформировало в 2008 году признание независимости Косова под американским давлением. В некотором роде Запад по собственной неосторожности предоставил Путину историческую возможность для «возвращения» Крыма, который обеспечивает России стратегический выход к теплым морям, как и военно-морская база в сирийском Тартусе.

В то же время «выигрышный ход» России на евразийском поле дал евроатлантической оси предлог для усиления натовского оборонного пояса в Прибалтике и к югу от России, чье стремление к «имперским завоеваниям» американский стратег Збигнев Бжезинский в 2014 году назвал «серьезной угрозой». Владимира Путина же представляют как своего рода homo soveticus, который инстинктивно испытывает враждебность по отношению к Западу. Подобное оправдание стартовавшей после холодной войны политики НАТО лишь вызывает в Москве опасения о том, что «окружение» будет усилено через расширение «кольца» на постсоветские государства вроде Грузии и Украины с последующим размещением на их территории элементов американской системы ПРО (им под силу частично нейтрализовать стратегические ядерные силы России).



С точки зрения российской стратегии речь идет о новой форме политики вытеснения бывшей коммунистической державы, которая проводится со смещения Горбачева 25 декабря 1991 года. 22 июля 2014 года президент Путин пообещал «адекватную реакцию» и скорейшую адаптацию российской стратегии к ситуации, в которой у границ России происходит неоправданное укрепление натовской инфраструктуры.

Сейчас, в свете неконтролируемого обострения ситуации на востоке Украины и протеста загнанного в угол народа против антироссийской националистической власти, которая впустила в свои ряды неонацистов и выступает за проевропейский ультралиберализм, будущее страны теряется в тумане.

Достоверность результатов последних президентских выборов на Украине 25 мая 2014 года представляется тем более сомнительной, потому что предшествовавший им политический процесс подвергался сильнейшим манипуляциям. Кроме того, неявка 40% избирателей (она, скорее всего, связана с бойкотом части восточного электората), существенно подрывает легитимность и представительность нового режима олигарха Петра Порошенко, который опирается на мощные лобби.

Под его воздействием репрессивная политика против «мятежников» с востока (их по непонятной причине называют «террористами») превратилась в кровавую карательную операцию. Масштабы этой бойни, о которой старательно молчит Запад, объясняются сильнейшим дисбалансом в соотношении сил и применением правительственными силами авиации и тяжелого вооружения, вплоть до запрещенного химического оружия. В такой перспективе подконтрольная Америке евроатлантическая ось несет огромную ответственность за нынешний политический тупик. Она отвлекает внимание от унаследованной еще с советских времен структурной взаимозависимости России и Украины, которая, кстати говоря, может породить настоящий социально-экономический хаос после подписания Петром Порошенко соглашения об ассоциации с ЕС 27 июня этого года. Этот договор призван убрать Украину с российской орбиты и пути к очевидной геополитической цели. Он совершенно оторван от потребностей ее народа и никак не стыкуется с рациональным экономическим мышлением. Ведь без России выход найти не получится.

Украина становится инструментом в руках двух сверхдержав и одной из ключевых фигур на описанной Бжезинским «великой шахматной доске» в новой, «прохладной» войне. Это понятие подробно раскрывается в моей книге «Российская геополитическая мысль»: речь идет об осовремененной и лишенной идеологического подтекста форме холодной войны, главная цель которой заключается в контроле над стратегическими государствами в политическом и энергетическом плане. В этом конфликте евроатлантической оси ЕС-США (воплощенной в НАТО) противостоит евразийская ось России и Китая (воплощенная в Шанхайской организации сотрудничества). А хаос на Украине, который возник в результате более чем странной либерально-националистической «революции» на Майдане и обострился на подъеме пришедшей из смутного прошлого радикальной идеологии, представляет собой «сопутствующий ущерб» этой самой «прохладной» войны.

Нынешний расклад свидетельствует о продолжении (пусть уже и в новой форме) старого биполярного конфликта, в основе которого лежит противостояние альянсов старых идеологических врагов. Получается, что в самом центре Евразии возник новый геополитический раскол, который чреват самыми серьезными последствиями. Так что же нам делать сейчас?