"Путин запутался в собственной паутине"

Владимир Путин оказался в тупике, выбраться из которого ему будет непросто. Дилемма главы российского государства довольно проста, легкого пути для ее разрешения не существует:  как поступить, зная, насколько серьезный поворот приняла война на Украине, и принимая во внимание первые действительно опасные санкции, введенные Евросоюзом и Соединенными Штатами против России? Будет ли правильнее сосредоточиться на защите экономики, находящейся в условиях кризиса, и тем самым навлечь на себя гнев ультранационалистов, или же следует пойти на риск и, вероятно, потерять поддержку соотечественников, дав им повод для народного восстания, связанного с резким понижением уровня жизни? В действительности, если Путин надеется переизбраться в 2018 году, ни одна из этих стратегий ему не подходит. Первая привела бы к тому, что его собственная политическая опора начала бы обвинять его в предательстве.

Речь идет об опоре, в состав которой входят силовики (бывшие агенты КГБ - такие, как сам Путин), бюрократы, военные и многочисленные сельские жители, на которых огромное влияние оказывает православная церковь. Вторая стратегия пришлась бы по нраву всем вышеперечисленным категориям, однако одновременно стала бы причиной образования некой экономической воронки, способной обернуться настоящей катастрофой и дать новый повод для протестов тем самым «либералам», которых сейчас уже практически не осталось, и которые тем не менее могут вновь выстроиться в шеренги, если что-то вдруг начнет угрожать страстно желаемому ими благополучию. Именно этой, не самой удачной альтернативной заняты мысли Путина, пока он общается с Обамой, как, например, в минувшую пятницу, или пытается найти способ сохранить лицо и вместе с тем пробить брешь в твердой позиции Берлина. И если Запад хочет избежать еще более неприятных последствий, чем те, которые уже принес с собой украинский конфликт, ему было бы полезно немного углубить свои познания нынешнего положения дел в самой России, которое, однако, пока не слишком его интересует. 

Но как получилось, что Путин, которого еще менее года назад превозносили за его помощь Обаме в сирийском вопросе, вдруг оказался заложником собственных решений? Дело касается все той же извечной истории о русском медведе. Все мы знаем о том, что для России значит Украина, знаем о соперничестве Европейского Союза с Кремлем относительно вопроса об ассоциации, знаем о восстании на Майдане, которое Москва считает «заговором», и о побеге президента Януковича. На все это Путин ответил присоединением Крыма, «подаренного» Украине Хрущевым еще во времена СССР, населенного этническими русскими и совершенно необходимого Кремлю, так как именно в Севастополе располагается главная военно-морская база Черноморского флота России. Это было неоспоримым нарушением международного права, и поэтому Запад никогда не сможет признать новый статус Крыма, как не признает, например, независимость Южной Осетии. Однако если бы Путин на этом остановился, то Вашингтон и Европа, возможно, даже закрыли бы глаза на все совершенные нарушения. Аннексия Крыма и в самом деле выбила Запад из колеи.

Владимир Путин, как и все русские, забывает о том, что пора остановиться, когда ему кажется, что он уже победил. С начала апреля российский президент поощряет и материально поддерживает восстание на востоке Украины против киевских «фашистов», а у себя на родине, и это, кстати, тоже приблизило его к тупику, в котором он оказался сегодня, Путин открыл настоящий ящик Пандоры, затронув проблему национализма и заразив ею людей при помощи СМИ, которые находятся практически под его полным контролем: это было несколько похоже на кампанию, направленную не только против Киева, но и против США (Европу поначалу не трогали), которые, как утверждалось, хотят подчинить себе и унизить Россию.

Возможно, Путин планировал разделить западный альянс, рассчитывая на то, что некоторые европейские страны, к примеру, Германия, поставят свои энергетические интересы выше всего остального.

Вероятно, он надеялся, что Украина станет федерацией, в результате чего в его руках оказался бы контроль над ее восточной частью, в которой сосредоточены политические и военные интересы Москвы (там производят двигатели для российских истребителей-бомбардировщиков). Однако царь просчитался. Экономические санкции начинают больно бить, капиталы – утекать за границу, инвестиции – отступать. Некий просвет, казалось, наступил после 6 июня, когда в Нормандии Путин встретился с новоизбранным президентом Украины Петром Порошенко и приступил к диалогу с ним в связи с желанием Киева децентрализовать страну. Однако вернувшись на Украину, Порошенко приказал немедленно начать военное наступлению на вооруженных повстанцев, которое продолжается и по сей день, препятствуя таким образом развитию предварительных переговоров, причем неизвестно, следовал ли украинский президент указаниям, полученным со стороны, или это было его собственным решением. Путин, в свою очередь, не закрывал границы и продолжал поставлять сепаратистам оружие. Все остальное – события последних дней: сбитый 17 июля (возможно, по ошибке) малайзийский самолет, санкции «третьего уровня», пророссийские повстанцы, отступающие перед регулярными силами Украины.

У Путина – внушительные счета, но руки при этом связаны. Экономический рост в России незначителен, ко всему прочему, ожидается кризис. В ближайший год внешний долг Кремля вырастет до 127 миллиардов евро, а у крупных банков (включая Сбербанк, по которому не ударили американские санкции, зато ударили европейские) больше не будет доступа к рынкам капиталов, на которых они прежде работали. Несмотря на то, что Россия по количеству сбережений и резервов находится на пятом месте в мире, с течением времени ее финансовое положение будет лишь ухудшаться.

За полгода Россия лишилась 54 миллиардов евро, которые к концу года превратятся в 97 миллиардов. Западные инвестиции уменьшаются или вовсе прекращаются на фоне прогнозов о резком сокращении потребления. Энергетические проекты в Арктике придется приостановить, поскольку поставки необходимого оборудования и техники прервутся. Вобщем, несмотря на впечатляющие запасы России, ее экономика вскоре влетит в стену, а в глобализованном мире автаркиям больше не осталось места.

Значит ли это, что Путину придется стать более сговорчивым и перестать оказывать украинским повстанцам поддержку? Совсем нет. Наоборот, многое указывает на то, что в будущем следует готовиться к еще большей жесткости с его стороны, отказу от совершения политического суицида, коим можно было бы считать «капитуляцию» перед лицом санкций на глазах всего российского народа и националистов, которых он сам мобилизовал. 

Военное вмешательство на Украине все еще маловероятно, однако подобный риск может быть очень велик, если западные страны не протянут российскому лидеру руку помощи для того, чтобы последний все-таки смог обойти этот острый угол. Но Запад, особенно в том случае, если Обама продолжит следовать «стратегии Нуланд», кажется, не очень к этому расположен. Вновь подтверждается правдивость высказывания о том, что «страшнее сильной России может быть лишь слабая Россия». Путин вовремя не остановился и потерпел неудачу. В настоящий момент вряд ли стоит рассчитывать на то, что он начнет об этом сожалеть, учитывая все тот же стоящий перед ним нелегкий выбор между крахом экономики и враждебным отношением националистов. Ко всему прочему, если в ближайшее время никто так и не найдет способа приступить к серьезным переговорам с Кремлем для того, чтобы убедить его прекратить оказывать поддержку сепаратистам на востоке Украины, дело закончится военным поражением пророссийских повстанцев в Донецке и Луганске. Но пока очень трудно понять, позволит ли Путин этому случиться.