О реалистичности сценария мировой изоляции России

России непрерывно угрожают санкциями и изоляцией. В ответ звучат призывы к самоизоляции, говорят о нашей самодостаточности. Насколько реалистичны такие сценарии?

Об этом корреспондент «Литературной газеты» побеседовал с известным публицистом, автором нашумевшей книги «Почему Россия не Америка» Андреем Паршевым.

– Андрей Петрович, пятнадцать лет назад Вы писали: «Из пяти составляющих общего объема затрат на любое производство в условиях нашей страны две (сырье и нерыночные изъятия) – не ниже среднемировых, а три (капитальные вложения, накладные расходы и минимально необходимая зарплата) – существенно, в несколько раз, выше...» Из этого следовал вывод, что в условиях свободного перемещения капиталов ни один инвестор «не будет вкладывать в развитие практически ни одного производства на территории России». Поэтому «в рамках «мировой экономики» российская экономика нежизнеспособна, а вот ограниченная внутренним рынком – вполне». Вы и сейчас так считаете?

– Чтобы понять, верно ли какое-то утверждение, лучше всего не чье-либо мнение, хотя бы даже и автора... Значение имеет практика. На этом со времен Бэкона строилась вся наука – а значит, и современная цивилизация. Гипотезы проверяются практикой, только тогда они становятся теориями, не вырождаясь в схоластику и шарлатанство.

Что показала практика создания в нашей стране современной экономики по либеральным рецептам? В реальности никаких производств на нашей территории, позволяющих нам зарабатывать валюту, так и не появилось. Хотя именно это нам обещали образованные и влиятельные специалисты и политики, пропагандировавшие либеральные реформы.

Некоторые из них и мою книгу критиковали. Понятно, как я к ним отношусь. Ведь меня опровергнуть просто, достаточно сказать: «Видишь, как благодаря нам, либеральным экономистам, весь мир ездит на российских авто, летает на российских самолетах, говорит по российским мобильникам? Поэтому пшел вон!» Да что-то пока так мне не сказали, а ведь сколько лет уже реформам?

Мы – географическая зона с высокими издержками. Это известно было и двести лет назад. Поэтому в условиях либеральной модели инвестиции в производство к нам, естественно, не идут. Дешевле все производить в зонах с низкими издержками. За все эти годы удалось привлечь некоторые производства для удовлетворения внутреннего рынка типа автосборочных производств. То есть отчасти отдать внутренний рынок внешним капиталистам – это все же лучше, чем просто завозить импорт. Сделано это как раз благодаря применению протекционистских механизмов, которые я и отстаивал в 90-е (на готовые изделия пошлина выше, чем на компоненты). То есть те, кто пропагандировал либеральную модель для нашей страны, были и остаются жуликами или невеждами, и практика это подтвердила.

Либеральная модель ударила, кстати, и по развитым странам, но больше по другой причине: в США, Западной Европе, Японии слишком высокая цена рабочей силы, есть и еще некоторые издержки, которые не так значимы в новоиндустриальных регионах.

– Но что-то изменилось к настоящему времени?

– Некоторые изменения в экономических условиях произошли. В Китае резко, в несколько раз, выросли зарплаты, и по этому параметру там утрачено подавляющее преимущество по сравнению с российской экономикой. Это касается и минимальных зарплат в особых экономических зонах: там они сейчас выше, чем в России. Но и мы утратили кое-что – а именно качество рабочей силы.

Довольно важный момент: в 1998-1999 годах были очень низкие цены на нефть. Потом они повысились, и это дало возможность нам немного перевести дух. Но это не повлияло на общую картину экономики: производство не растет. Так что все, о чем я писал тогда, действует и сейчас. В рамках либеральной модели мы экспортируем сырье и импортируем все остальное.

– Запад угрожает России санкциями и изоляцией на международной арене. Насколько серьезны такие угрозы? И можно ли в принципе изолировать столь крупную страну?

– Европа не на 100% зависит от поставок из России, причем наиболее зависимы только небольшие и маловлиятельные страны Восточной и Южной Европы. Поэтому при желании отказаться от российского сырья Запад может, но зачем? Германия может перейти на другие виды топлива и сырья, отказавшись от нефти и газа из России, но это приведет к удорожанию германских товаров и потере ими конкурентоспособности. Зачем это немцам? И Запад сейчас не единственный потребитель нашего сырья, а в ближайшей перспективе – не главный...

И еще одна деталь, существенная: основная масса потребительских товаров в наших магазинах – китайская. То есть завязаны мы на европейские и азиатские экономики, а не на североамериканскую. А ведь именно США – инициатор новой холодной войны. Сами американцы четко отделяют сектора, в которых им невыгодны санкции, и не трогают их. Почему европейцам надо жертвовать своими интересами? Ведь экономическая ситуация в ЕС не блестящая.

Хвалить при этом нашу экономическую модель не стоит. Мы действительно сползли к крайне незавидной роли сырьевого придатка развитых стран Европы и Азии, и в случае всеобъемлющих санкций снижение жизненного уровня у нас неизбежно – но чего-то жизненно важного Европа и США нас не лишат, даже если захотят. Но европейцы не хотят! Еще неизвестно, кому нынешний кризис обойдется политически дороже.

– К тому же многие важные товары можно сегодня возместить?

– Можно. Потерю, например, немецких авто можно отчасти возместить китайскими. Чуть сложнее ситуация с продовольствием, но не намного. Зерна хватает своего, сахара – тоже. Мясо в значительной степени импортное, австралийцы и новозеландцы могут нас прижать из англосаксонской солидарности... Но будут ли делать то же Аргентина и Бразилия?

Франция может нас лишить своих сыров, Испания – черной ветчины... Но, опять-таки, зачем это им? Соответственно, США будет очень трудно заставить даже своих союзников устроить себе экономическое харакири, а тем более тех, кто США не союзник. Наше руководство это понимает, иначе оно не пошло бы на такие решительные шаги.

И это только в ситуации, когда Россия не занялась серьезно проблемой импортозамещения. Если ЕС действительно откажется от нашего сырья, такая проблема встанет во весь рост, но, подчеркну, это не проблема самодостаточности, задача более ограниченная. ЕС может нанести удар по нашей платежеспособности, но дорогой ценой (кстати, среди акционеров «Газпрома» – и немцы в том числе). И удар – не смертельный.

– В свою очередь, в России звучат голоса, что мы способны прожить и в самоизоляции. Но реален ли курс на построение капитализма «в одной отдельно взятой стране» и нужна ли нам самоизоляция? А если да, то где проходит граница самоизоляции – между разумным самоограничением и разухабистым «нам никто не нужен»?

– Никто не отменял мирового разделения труда. Для полного самообеспечения современными продуктами, чтобы производить все, рынок должен обладать некоторым масштабом... По некоторым оценкам, необходимо 300-400 миллионов населения. У нас такого рынка пока нет, а даже если бы и был, то в нормальных условиях полное самообеспечение просто не нужно. Зачем в каждой стране производить свой собственный айфон?

А так как о полной изоляции речь не идет, то и нет смысла обсуждать вариант «нам никто не нужен». А некоторая степень экономической изоляции в мире существует для крупных экономических блоков – североамериканского, ЕС. Это необходимая вещь.

Я приведу один пример. Вообще экономика – не совсем наука, в отличие от физики или химии. В том смысле, что трудно проводить эксперименты в масштабах страны и почти невозможно их потом в другом месте проверять в тех же условиях. Но даже у нас такой эксперимент был поставлен. В 2007 году в нашей стране была применена протекционистская мера – введены экспортные пошлины на лес-кругляк. Буквально на следующий год произошло экономическое чудо: в нашу страну пошли инвестиции, в промышленность по переработке древесины – в целлюлозно-бумажную, деревообрабатывающую. Но вскоре по просьбе наших «партнеров» эти меры были ослаблены... Вообще в протекционистской модели рыночной экономики вывоз сырья должен быть максимально затруднен. Это и приводит к необходимости инвестиций в обрабатывающую промышленность.

– Как будет реагировать наша элита на возможную самоизоляцию – ворчать, сопротивляться или же, наоборот, поддержит?

– Ну, все-таки не самоизоляцию, а изоляцию. Хотя большую часть товаров мы получаем из Китая, а не из США или Западной Европы. Для элиты возможны проблемы из-за того, что в финансовой сфере мы не являемся независимой страной. Весь наш бизнес сидит на западных кредитах (даже «Газпром»). Наши банки являются, по сути, розничными подразделениями западных банков. Эта зависимость есть и на персональном уровне: последний пример – история с Фирташом, арестованным в Швейцарии. То, что он – украинский олигарх, ничего не значит. Деньги-то элиты хранятся на Западе, а не на Востоке. Правда, простая конфискация денег «обычной элиты», не «друзей Путина», труднопредставима. «Элита» в либеральной модели рынка естественным образом является прозападной. Хотя, естественно, зависимость никому не нравится.

Вот в этом и состоит большая проблема: производственный капитал заинтересован в протекционизме, отечественный банковский и страховой – тоже. А посреднический, торговый, сырьевой – не заинтересованы: им выгоднее либеральная модель «свободной торговли». И большая часть нашего бизнеса – сырьевая и торговая. Производственного мало. И государственная власть для проведения независимой внешней политики вынуждена самым суровым образом лишать бизнес политической власти – иначе какие-то антизападные шаги невозможны. От этого и надо отталкиваться.

– Некоторые говорят, что членство в ВТО для России смертельно опасно и надо скорее из ВТО выходить. Но надо ли, учитывая, что почти все государства состоят в этой международной организации?

– Все государства состоят, но не все в одинаковой позиции. Там есть те, кто получает бонусы, а есть те, кто эти бонусы оплачивает. Мы вступили по второй категории. Главное – мы утратили экономический суверенитет, мы не сможем, если наконец захотим, применять методы протекционизма. Это главное, что запрещает ВТО. Соответственно, мы не можем и развивать современную обрабатывающую промышленность и занимать население. Если же не собираемся развивать, а собираемся говорить о том, что надо развивать, то выходить и не надо.

Но надо понимать, что отказ от ВТО, то есть от либеральной экономической модели, – это серьезный шаг, это своего рода объявление войны. Делать это надо, только когда меры в хозяйственной области будут таковы, что пойдут вразрез с правилами ВТО. Надо сначала сформировать хозяйственную политику, выгодную России, и только потом выходить. Можно даже не выходить сразу, а просто проводить протекционистскую политику. Постепенно претензии к нам достигнут критической точки, и тогда мы со скандалом выйдем.

– После введенного Visa и MasterCard бойкота ряда банков в России руководством страны поставлена задача создания национальной платежной системы, а первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов заявил, что РФ больше не намерена зависеть от оценок зарубежных рейтинговых агентств. На что направлены эти шаги? Одобряете ли Вы их?

– Это надо было сделать давно, но не было сделано из-за саботажа руководителей экономического блока. А смысл зависимости от оценок зарубежных рейтинговых агентств мне просто непонятен – и если эта зависимость может быть разрушена волевым решением, то еще более непонятно, почему это тоже не было сделано раньше? Если не хватало для этого собственного рассудка, то можно было по итогам кризисного 2008 года понять, что рейтинговые агентства не дают адекватных оценок, да к тому же еще иногда занимаются манипулированием.

– Все чаще звучат призывы переориентировать экономику РФ с сырьевой направленности на инновационную. Вы видите здесь какие-то подвижки?

– Нет, и никто не видит. Вся эта «инновационная» деятельность – шарлатанство и воровство бюджетных денег. Кроме того, такие призывы (в других формулировках) о переориентации экономики с сырья на наукоемкую продукцию раздавались всегда – и в ранний период реформ, и в позднем СССР. Трудность в том, что для этого надо отказываться от либеральной модели экономики, в частности, от свободы перемещения капитала через границу. Кто ж на это согласится?

– Какие вызовы для России сегодня главные? И чего нам следует опасаться в первую очередь?

– Вызовов много, нельзя выделить что-то одно. Преодоление экономического и культурного отставания, распространение русского языка – все важно. Просто как пример... Первое, что делалось в оторванных от Советского Союза частях, – там сокращалась сфера использования русского языка. Это была и есть целенаправленная деятельность, неплохо финансируемая. Ну неслучайно же это делалось и делается? Значит, языковая сфера важна. Но разве не важна военная сфера? А хорошая армия немыслима без экономики. А солдат хорошо воюет, если знает, за что. То есть нужна идеология...

Есть старое изречение, что нужно выявить главное звено и потянуть за него. Но сейчас не так: все важно.

– Насколько преодолим американский сценарий глобализации? У Вас есть рецепт, как нам отстаивать свои национальные интересы в хаотизированном глобализованном мире?

– Случилась парадоксальная вещь, которую американский сценарий не учитывал... От глобализации США сильно пострадали, утратив свою экономическую мощь и, соответственно, влияние в мире. Сейчас глобализация идет на пользу больше развивающимся азиатским экономикам. Что касается рецепта... Есть масса гуру с большими головами и большими зарплатами, которые вели и ведут наш экономический корабль к светлому будущему в последние десятки лет. Вот их бы и надо спрашивать: как наша производящая экономика дошла до жизни такой, когда ежегодно из производства исчезают десятки и сотни рабочих мест?

Вообще же говоря, без использования протекционистских механизмов никто и никогда не развивал собственное производство – ни Англия в ХVII-ХVIII веках, ни США в ХIХ-ХХ веках, ни Китай в ХХ-ХХI... Это элементарное правило. Судя по обсуждениям в американском интернете, там даже на уровне простых людей понимают, что единственный путь возрождения американской экономики – это защита от китайских товаров с помощью тарифа. Но им мешает то, что тариф – это крах либеральной доктрины. А ее нельзя ставить под сомнение даже в Америке.

У нас же проблема в том, что даже экономисты не всегда понимают значение тарифа для нашей, российской экономики. И уж совсем мало кто имеет представление о методах защиты экономики нетарифными методами. Например, как защищаться от утечки капитала? Или что вообще дает нам свобода перемещения капиталов? А чтобы применять защитные механизмы – о них надо что-то знать. Боюсь, мы много упустили.

– Оборотной стороной любой общенациональной стратегии является представление об исторической миссии России. Какова она, по-Вашему?

– Бороться за свое существование – это основное занятие каждого народа в этом мире.

– В чем состоит главный смысл военно-политического приближения Североатлантического альянса к границам нашей Родины?

– В мире есть единственная сила, способная уничтожить США как великую державу, – это ракетно-ядерные силы России. Больше ничего опасного для Америки в мире нет. Пока... Поэтому каждый американский политик и военный руководитель, если он – патриот своей родины, денно и нощно думает о том, как эту угрозу ликвидировать, как получить если не «окно возможностей», то «форточку» для этого. Естественным шагом для них было бы сделать так, чтобы Россия не могла задействовать свои ракеты.

Пойдут ли американцы на какие-то рискованные шаги? Например, на неядерное нападение на наши ядерные силы: ведь у нас не будет формального повода для начала ядерной войны...

– А что, такой сценарий существует?

– Он нередко рассматривается и обсуждается и в США, и у нас. То есть получится, что ракетно-ядерного оружия мы лишимся. Мы же в ответ не можем ответить симметрично, не можем составить угрозу их ядерным силам. Риск такого шага велик, но если это удастся, США станут единственным гегемоном и смогут провести ядерное разоружение остального мира, а после этого без опаски и помех решить все остальные свои проблемы – экономические, политические, любые... Это окупит любые затраты. Естественно, расположение их вооружений как можно ближе к нашим стратегическим силам повышает вероятность такого исхода – может быть, не сейчас, так через 10-20 лет...

Вопросы задавал Олег Назаров