Военные возможности России: взгляд из Вашингтона

Эндрю Качинс: «Мы должны быть готовы к любому варианту ассиметричного ответа»

«По сути, это война. Мы должны быть готовы хорошо, насколько возможно, к любому варианту ассиметричной реакции со стороны России», заявил Эндрю Качинс, директор программы вашингтонского Центра стратегических и международных исследований по России и Евразии (Andrew Kuchins, CSIS), в рамках дискуссии, посвященной военным возможностям России.

«В 2000, еще даже в 2009-2010 российские власти не говорили о “мягкой силе” –  о СМИ, киберпространстве,  финансовой сфере. Теперь же они считают, что следует доминировать и в интерпретации фактов».

Эксперт также выразил обеспокоенность возможными негативными последствиями введения санкций против России.

«У нас нет учебного пособия по изоляции страны такого размера, как Россия, –  сказал Качинс. – Чем больше мы пытаемся использовать этот инструмент (санкции), тем больше как Россия, так и другие страны, будут искать способы уменьшить доминирование США в мировой финансовой системе, и мы должны быть крайне осторожными во всем, что может привести к эрозии нашего влияния. Санкции имеют эффект, однако эта политика сама по себе является рискованной».

По мнению Эндрю Качинса, растущая напряженность в отношениях с Западом и США может привести к стратегическим сделкам между Китаем и Россией в различных сферах. «Мы должны пристально следить за этим – в России остаются важные ниши научных исследований и разработок, а у Китая много денег, – предостерегает эксперт. – Россия может отказаться от заявленного ею нейтралитета по поводу территориальных конфликтов на Востоке. То, что Путин по сути открыл заново фронт европейской безопасности – это на руку Пекину».

Что касается возможных планов российского лидера, то Эндрю Качинс считает, что «идеальной фантазий Владимира (Путина) является разработка возможности “первого (ядерного) удара”. Это было бы для него высшим достижением в российской истории. Нам не следует его недооценивать – как и того, к чему могут привести его амбиции», предупреждает Качинс.

Россия и модернизация армии

Пол Шварц, аналитик Центра стратегических и международных исследований (Paul Schwartz, Russia and Eurasia Program, CSIS) посвятил свое выступление усилиям по модернизации российской армии. По его мнению, если российские власти будут придерживаться нынешнего курса, армия будет и дальше демонстрировать прогресс,  однако этому могут воспрепятствовать несколько факторов.

«Производство современного оружия в достаточном количестве – одна из главных проблем для проведения военных реформ России, считает он. – Речь идет об устаревшем производственном оборудовании и технологиях, о широко распространенной коррупции. Россия не хочет платить политическую цену за реализацию структурных реформ, поэтому позволяет работать многим неэффективным компаниям в сфере военной индустрии. Если это будет продолжаться в том же ключе, Россия получит очень небольшую отдачу за миллиарды, вложенные в разработку и производство оружия и военного оборудования».

Еще одной существенной проблемой на пути к успешной реализации реформ в российской армии Пол Шварц назвал нехватку кадров. «Официально в армии должны быть миллион “срочников”, но из-за демографических проблем, и из-за того, что они служат год, реальный размер российской армии сейчас – 700-800 тысяч человек, и это число может уменьшиться в дальнейшем. В результате, многие войсковые формирования недоукомплектованны, и частая смена срочников негативно отражается на их боеспособности».

По мнению эксперта, сделка с Францией о приобретении Россией универсальных десантных вертолетоносцев типа «Мистраль» позволит России «заполнить бреши в проецировании силы в ближнем зарубежье и преодолеть некоторые из недостатков, которые стали очевидны во время войны в Грузии – к примеру, переброски сил из разных частей России для быстрых атак. Они могут поддержать быстрое наступление наземных войск, служить командным центром.”

Россия и ядерное оружие

Кларк Мердок, эксперт Проекта по ядерным вопросам Центра стратегических и международных исследований (Clark A Murdock, Project on Nuclear Issues, CSIS), полагает, что лидер России не остановится на аннексии Крыма. «Путин – игрок. Он считает противника нерешительным. Когда противник нерешителен – ты не останавливаешься, ты движешься дальше».

По мнению Мердока, после украинского кризиса  США не могут позволить себе односторонних действий в направлении сокращения своего ядерного арсенала. «Мы можем не придавать значения ядерному балансу из-за нашего преимущества в обычных вооружениях, но россияне придают этому большое значение. Лично я бы не хотел, чтобы Россия чувствовала себя смелее потому, что она верит в то, что обладает преимуществом над США в ядерной сфере. Дмитрий Рогозин, по возвращении из Приднестровья, когда он столкнулся с проблемой прилететь туда, сказал, что вернется на бомбардировщике с ядерным оружием (10 мая вице-премьер России написал в Твиттере: «Румыния по требованию США закрыла моему борту воздушное пространство.

Украина снова не пропускает». «Перехватчики Украины развернули наш самолет. В следующий раз полечу на ТУ-160», – прим. автора). Они верят в эти вещи. Я не думаю, что США могут позволить себе односторонние шаги по сокращению арсенала ядерного оружия. Мы не должны идти ни на какие уступки россиянам без встречных шагов».

По мнению эксперта, в США не слишком задумываются о возможных последствиях ядерной атаки, в то время как в России и в Китае занимаются серьезным моделированием подобных сценариев, преувеличивая при этом свою способность предотвратить эскалацию конфликтов.

«Мы в США не мыслим в категориях ядерной войны, для нас это невообразимо, мы больше думаем о киберпространстве, космосе, говорит Мердок. – А они считают, что могут действовать на региональном уровне без того, чтобы это переросло в кризис на стратегическом, ядерном уровне. И это беспокоит, в особенности, когда мы наблюдаем нынешнюю российскую стратегию – когда концепция “не будет первого удара” была фактически выброшена в окно. Их нынешняя ядерная доктрина говорит о деэскалации –  но каким образом? Россия оставляет за собой право на ядерный удар в случае агрессии против нее, независимо от того, обладает ли ее противник ядерным оружием, и это должно убедить потенциального агрессора пойти на деэскалацию конвенционального конфликта».

Мердок привел оценки экспертов корпорации RAND, согласно которым в случае первого ядерного удара со стороны США в распоряжении России останутся 170 боеголовок, в то время как в случае атаки России у США останутся 550 ядерных боеголовок.

«Является ли это удобной цифрой для России? – задал он вопрос. – Наверняка нет. Россияне придают больше значения ядерному балансу. Шанса, что россияне разработают столько оружия, чтобы в случае их первого удара у США не осталось достаточно оружия, чтобы уничтожить их, нет – на это у них просто нет ресурсов. Они гораздо уязвимее нас, потому что у них меньше ракет в море, подлодки – это дорого…

Эксперт задался далее вопросами «Что это значит для США после Украины? Нужно признать то, что Россия и США не будут стратегическими партнерами, и что в отношениях США и России будет серьезный компонент враждебности. Нам придется жить с этой реальностью», подытожил Кларк Мердок.

Россия и «ближнее зарубежье»

По мнению Джеффри Манкоффа, заместителя директора программ по изучению России и Евразии Центре стратегических и международных исследований (Jeffrey Mankoff, CSIS), аннексия Крыма застала лидеров в странах «ближнего зарубежья» врасплох.

«В Казахстане один из наших собеседников назвал Крым “нашим (терактом) 11 сентября”. При этом реакция Запада на аннексию была воспринята практически повсеместно как слабая», – считает он. – При этом Крым – это лишь последний инцидент, хотя он привел нас в неизведанные воды, поскольку в Украине не была пересечена “красная черта”, которая оправдала бы российскую интервенцию, и во-вторых – Россия впервые аннексировала территорию….. Альянс НАТО при этом был основан, чтобы иметь дело с конвенциональным или ядерным конфликтом. Если Россия предоставит финансовую поддержку сепаратистским группам в прибалтийских республиках – как будет реагировать НАТО на вызов, у которого нет четкого военного измерения?»

 По мнению Манкоффа, российское руководство хочет видеть страны ближнего зарубежья «менее самостоятельными, менее суверенными». По его мнению, российское руководство четко заявило о том, что этническая принадлежность более значима, нежели формальные границы, но речь идет не только об этнических русских. Эксперт напомнил формулировку, содержащуюся в российском законе о соотечественниках («Соотечественниками также признаются лица и их потомки, проживающие за пределами территории Российской Федерации и относящиеся, как правило, к народам, исторически проживающим на территории Российской Федерации, а также сделавшие свободный выбор в пользу духовной, культурной и правовой связи с Российской Федерацией лица»). «Так что речь идет не только об этнических русских», напомнил Джеффри Манкофф. – Кризис в Украине также касался не только защиты этнических русских, но и намерения Украины подписать Соглашение об ассоциации с Евросоюзом. И мы видели вмешательство России также в случае Молдовы и Грузии, которые тоже были в процессе подготовки к подписанию этого соглашения».

Сэмуэль Брэннен,( Samuel J. Brannen), старший аналитик программы по международной безопасности при Центре, предостерег  взаключение, что «Вашингтон опять рискует недооценить опасность, представляемую Россией, ее президентом и военными возможностями».