Смертельная болезнь нашего общества

Сергей Митрофанов о регулярных тестах на «озверение»

За разговорами «про Украину» и «Обаму» многие как-то перестали обращать внимание на то, что творится в родном Отечестве. А там тоже идут процессы, достойные, по крайней мере, комментирования и узелков на память. Так, в череде различных феноменов можно выделить неожиданную (поскольку и особого повода вроде не было) актуализацию темы смертной казни. Ее, как известно, поднял глава Следственного комитета Александр Бастрыкин.

Вообще, Александр Иванович – очень интересный человек и мастер на всякие сенсационные предложения. Начинал он совсем как российский комиссар Катани. То есть как борец с коррупцией в высших эшелонах власти. Но потом опустился «на землю, в поле», где тоже сделал немало. Сравнительно недавно, например, он предложил ввести в российское право понятие «объективной истины», что вызвало в юридических кругах, а еще больше – в околоюридических, легкие оторопь и панику. Не только потому, что данная опция как бы подрывала фундаментальный принцип состязательности, но так же и по случаю одолевшей паранойи. Ибо всем тут же стало казаться, что если «объективная истина» окажется в руках у судьи и прокурора, - а она у них обязательно окажется в руках, - то адвокату, обвиняемому и общественности останется лишь с ней бороться, стоя на заведомо «необъективных позициях». А это – понятно - и судиться не надо, а сразу с вещами отправляться по этапу.

Так или иначе, но как-то эту замечательную новацию удалось тогда отложить. Все на главу Следственно комитета набросились и продолжают ему этим пенять.

Даже генпрокурор снова недавно немного покритиковал Александра Ивановича за чрезмерное усердие. Однако Александр Иванович не успокоился, не сдал свои позиции усердного охранителя и вышел с молодой идеей: вернуть нам смертную казнь. По просьбе трудящихся.

(И ведь действительно, что греха таить, по всем опросам, наши трудящиеся прямо таки каждый день просят вернуть им смертную казнь, хотя бы назло Европе.)

Но, безусловно, не в порядке реализации, а в порядке лишь одной технической возможности. Так он сформулировал, - что бы это ни значило. Потому как вообще-то главный следователь страны - человек добрый, убивать зазря никого не хочет. Но хочет, чтобы она, смертная казнь, значит, была как техническая возможность.

Как норма – спала. Не применялась, но устрашала. Дисциплинировала, а в критический момент могла бы и проснуться. Напрашивается (ну, мы опять включаем свою подозрительность), когда совсем наступит край, и надо будет тройками чистить страну от пятой колонны.

-Нет, - тут сразу возразит мне вдумчивый и реалистичный читатель, - не для того. Это вы, либералы, завернули, передернули, махнули по привычке. Не будет вам больше никакого 37 года. А чтобы найти управу на маньяков, террористов, выродков. Потому как, не будем ханжами, негодяи у нас есть, и год от года их становится больше. А иного негодяя может остановить только страх того, что его тоже убьют.

- А как же судебная ошибка? – обычно тоненько начинают возражать евроориентированные «гуманисты». Ведь пока искали Чикатило, пятерых, что ли, расстреляли по ошибке. Всегда лучше отпустить десять маньяков, чем убить одного невиновного.