Одесса: тишина и горечь

Всеволод Непогодин из Одессы о том, как город приходит в себя после «чёрной пятницы».

3 мая после обеда я прошелся по тем местам в центре Одессы, где днем ранее произошла бойня с камнеметанием и перестрелками. На Греческой площади переизбыток зевак, фотографирующих остатки сгоревшего микроавтобуса. Все разговоры естественно о трагических событиях. В глазах потерянность, в голосе боль. Улыбок ни у кого нет.

Заворачиваю на Греческую улицу. Металлические столики у будки с шаурмой, служившие баррикадами, уже вернулись на свои привычные места. На них полно царапин и вмятин. Полно проплешин в тротуаре - никто не спешит возвращать на места брусчатку, ставшую оружием. Искорёженный рекламный стенд с выбитыми стеклами напоминает арт-объект современного искусства, сотворенный каким-нибудь накокаиненным шизофреником. Подхожу к месту, где был эпицентр столкновений и замечаю букет сирени с траурной черной лентой и затухшей свечкой.

Сворачиваю на Преображенскую и иду к зданию областного управления милиции. Там многолюдно. Родственники арестованных антимайдановцев перекрыли проезжую часть и не пропускают даже трамваи. Замечаю у женщины плакат «Нет политическим репрессиям!», украшенный георгиевской лентой. По всей видимости, мать арестанта. Подхожу поближе и прислушиваюсь к диалогам. Разговоры идут на повышенных тонах. Оказывается, среди задержанных есть и евромайдановцы. Постепенно приходит осознание того, что одесситов столкнули лбами между собой ради чужих иногородних интересов. По толпе идёт слушок, что планируются превентивные посадки по статье «Сепаратизм» - чтобы неповадно было. Родители вслух корят себя за то, что не уберегли своих детей от интриг политиканов.

У собравшихся практически нет опознавательных знаков в виде ленточек - поняли, что все они одесситы и теперь у них общее горе.

Возвращаюсь на Дерибасовскую и замечаю трех утомленных мужчин. В одном из них узнаю знакомого прокурорского работника. Подхожу расспросить, что да как. Пашут круглосуточно - получили задание немедленно расследовать трагедию. Собирают по окрестностям показания видеорегистраторов. На углу Греческой и Преображенской находится ювелирный магазин и, естественно, в такой лавочке все происходящее вокруг четко фиксируется на видеокамеры. Прокуроры немногословны и я покидаю их.

Девушка зазывает прокатиться на туристском электрокаре. Электрокары пустуют. Люди испугались и стараются не выходить на улицу. Она старается завлечь голосом, но безуспешно. Всем понятно, что этот туристический сезон в Одессе уже сорван. В кафе «Беллини» работники подкрашивают столики и сидения, служившие баррикадами. В их лицах нет оптимизма, но трудятся они с явным энтузиазмом.

На Приморском бульваре на меня набросился с кулаками малолетний ультрас «Черноморца» и попытался вырвать из рук сумку с планшетом. Я убежал, но получил повреждения. Пришлось остаток вечера провести в милиции и писать заявление, а также посетить больницу на Слободке. Впервые в жизни наложили шов на голову. Теперь в Одессе открыто бьют российских репортёров. Ситуация напряженная.

Случилась трагедия, от которой город оправится еще нескоро. Впереди похороны погибших и аресты участников бойни. Десятки поломанных судеб, сотни несчастных семей. Говорливая и веселая Одесса стала городом тишины и горечи.