Приднестровская проблема вновь актуальна

Украинский политический кризис, а также изменение статуса Крыма и Севастополя актуализировали проблемы приднестровского урегулирования. Президент России Владимир Путин затронул этот вопрос 29 марта в телефонном разговоре со своим американским коллегой Бараком Обамой. Через два дня эта же проблема стала предметом дискуссии российского лидера с федеральным канцлером Германии Ангелой Меркель.

На приднестровском направлении Берлин предпринимает особую активность по сравнению с другими постсоветскими конфликтами. Наряду с Румынией, у которой есть особые интересы в соседней Молдове и в черноморском регионе в целом, Германию можно рассматривать как наиболее деятельного члена Евросоюза, нацеленного на мирное урегулирование на Днестре. Естественно, не из абстрактных соображений, а ради собственной выгоды.

При обсуждении проблемы Путин акцентировал внимание на недопустимости фактической внешней блокады Приднестровья. В беседе с Обамой президент России подчеркнул, что Москва выступает за эффективную работу действующего переговорного формата "5+2". Он предполагает вовлечение двух конфликтующих сторон (Молдова и Приднестровье), посредника (ОБСЕ), двух наблюдателей (США и Евросоюз) и двух гарантов (Россия и Украина).

Нынешнюю актуализацию приднестровской проблемы нетрудно объяснить. Во-первых, непризнанная Приднестровская Молдавская Республика (ПМР) на востоке граничит с Украиной (участок границы – 405 км.). После известных событий в Киеве новые украинские власти выражали беспокойство относительно использования Приднестровья, как площадки для подготовки "сепаратистских выступлений" в Одесской области. Отсюда и попытки введения административных ограничений на де-факто границе (официально этот участок считается молдавско-украинским рубежом). В свою очередь, Москва рассматривает данные действия, как "блокаду" в отношении ПМР, а также как попытку изменения существующего формата мирного урегулирования (как минимум, существенной его корректировки).

Во-вторых, молдавско-приднестровский конфликт является единственным из постсоветских противоборств, который непосредственно примыкает к границам НАТО и ЕС. Молдова, частью которой формально считается Приднестровье, граничит со страной – членом НАТО и ЕС Румынией, а идея объединения двух этих стран активно дискутируется, хотя пока и не переходит в практическую плоскость. Как бы то ни было, а данный вопрос регулярно поднимается не какими-то маргинальными деятелями, а румынским президентом Траяном Бэсеску.

Более того, Молдова в ближайшее время планирует подписание Соглашения об ассоциации с Евросоюзом. В ноябре прошлого года Кишинев уже прошел стадию парафирования документа на саммите стран ЕС и Восточного партнерства в Вильнюсе. И эти шаги молдавского истеблишмента уже создали некоторые проблемы внутри страны. Просто потому, что на всяких сторонников европейской интеграции в формате "или ЕС, или евразийские проекты" найдутся ее противники.

Так, 2 февраля 2014 года на территории Гагаузии, автономно-территориального образования на юге Молдавии, прошел консультативный референдум. На голосование были вынесены такие вопросы, как внешнеполитический вектор Кишинева и право на самоопределение в случае утраты Республикой Молдова суверенитета. Более 98 % участников референдума высказались за вступление Молдавии в Таможенный Союз, и лишь немногим менее 2 % не поддержали этот вектор. В поддержку курса на интеграцию с Евросоюзом проголосовали 2,77 %, а против этого – более 97 %. При этом почти 99 % высказались за право Гагаузии реализовать самоопределение в случае утраты Молдавией суверенитета.

В данном случае, конечно, имелось в виду возможное объединение этой республики с Румынией. В контексте приднестровского урегулирования и выбора вектора молдавской внешней политики гагаузский сюжет не стоило бы игнорировать. Сосед ПМР – Украина – также имеет общую границу с несколькими странами-членами НАТО и ЕС (Румыния, Венгрия, Словакия, Польша). Все эти страны опасаются укрепления российского влияния в черноморском регионе и видят ПМР в качестве форпоста Москвы.

В-третьих, нельзя недооценивать того огромного значения, которое оказывает на общественные настроения внутри ПМР крымский прецедент.

Все дело в том, что в самом Приднестровье имел место референдум о независимости 17 сентября 2006 года. Он проходил в непростых условиях практически повсеместной "разморозки" постсоветских конфликтов. И хотя в отличие от Закавказья на Днестре обошлось без "пятидневных войн" и вообще без масштабного вооруженного насилия, попытки оказания экономического давления на ПМР со стороны Кишинева и Киева предпринимались.

В марте 2006 года Украина начала пропускать через свою границу только те приднестровские грузы, которые были оформлены таможенной службой Молдавии. В Тирасполе этот шаг расценили как введение совместной украино-молдавской экономической блокады Приднестровья, что, конечно же, было некоторым риторическим преувеличением. Однако это не только не сделало Тирасполь сговорчивее, но еще сильнее подтолкнуло его к Москве. В итоге состоялся референдум об определении будущего статуса ПМР по двум вопросам: "1. Поддерживаете ли Вы курс на независимость Приднестровской Молдавской Республики и последующее свободное присоединение Приднестровья к Российской Федерации? 2. Считаете ли Вы возможным отказ от независимости Приднестровской Молдавской Республики с последующим вхождением Приднестровья в состав Республики Молдова?". Пророссийская позиция получила чуть более 97 % голосов. На второй вопрос положительно ответили 3,4 % избирателей, а отрицательно – 94,6 %.

Впоследствии результаты этого голосования получили политико-правовое закрепление. На пленарном заседании Верховного Совета непризнанной республики 31 января 2007 года был принят проект постановления "О признании утратившими силу некоторых нормативных актов Верховного Совета ПМР". Утратившими силу признавались документы, принятые высшим законодательным органом ПМР в период с 1993 по 2005 гг. Таким образом, Тирасполь подвел определенную черту под многолетними попытками (в том числе и совместными с Молдовой) построить фундамент "общего государства". Тема суверенитета и полной независимости от Кишинева вышла на первый план.

С того времени многое изменилось. В августе 2008 года был создан прецедент признания независимости бывших автономных образований в составе союзных республик, а в марте 2014 года – вхождения территории одного постсоветского государства в состав другого. Несмотря на многолетние надежды приднестровцев на повторение абхазского и югоосетинского сценария, Москва продолжала политику поддержания статус-кво. Не спешила она его ломать и в отношении Украины и Крыма, изменив свои подходы лишь после победы Майдана и всеобъемлющего кризиса украинской власти, чреватого серьезными геополитическими рисками.

Сегодня в Приднестровье многие надеются на то, что после Крыма пришло время реализовать те декларации, которые звучали в отношении перспектив этой непризнанной республики в прошлые годы. В то же самое время есть и понимание, что всякая спешка в этом направлении чревата мультипликацией сложных вызовов для международной политики России, уже сталкивающейся с жестким прессингом со стороны Запада. В этом плане обоснованным представляется мнение известного эксперта, бывшего министра иностранных дел ПМР Владимира Ястребчака о том, что проведение нового референдума в Приднестровье могло бы быть оправданным лишь при условии, что "его итоги станут прямым руководством к действию со стороны всех заинтересованных сторон". Но на сегодняшний день любые прямые и однозначные действия создают немалые дополнительные риски. И далеко не факт, что Кремль готов к умножению опасных комбинаций.

Как бы то ни было, но Москва сейчас пытается послать всем недвусмысленный сигнал: любые попытки изменения ситуации на Днестре через минимизацию интересов России, или возможное выдавливание ее из мирного процесса невозможны. Как невозможно и игнорирование позиции ПМР. Что же касается будущих сценариев, то многое в них будет зависеть от действий сторон. Пожелай Киев "окончательно закрыть" приднестровскую проблему тем или иным способом, и появится возможность открытия еще более острых сюжетов, о которых ранее писали и говорили одни лишь алармисты.