Украина как психотравма

Прямая психотравма участников Майдана и киевлян как реакция на гибель “небесной сотни”, косвенная травма пользователей соцсетей, постимперская травма жителей России. Медицинский, психологический, социальный и политический аспекты проблемы. Русские как жертвы телепропаганды и национального кода социальности. Коллективные ценности и насилие, виктимное сознание россиян, “стокгольмский синдром” по отношению к власти. Украинские последствия травмы: утрата личностных ценностей и дезориентация. Украинский ресурс: религиозность и автономность при высокой солидарности. Почему украинские события вызвали горячую реакцию россиян, но не вызвали сочувствия к украинцам? Желание дистанцироваться, возмущение и раздражение украинцами как перенос собственной моральной несостоятельности. 
 
Лев Гудков, социолог, директор "Левада-центра";
Александр Морозов, шеф-редактор "Русского журнала";
Людмила Владимировна Петрановская, семейный психолог;
Елена Любченко, психотерапевт, Киев;
Борис Херсонский, психиатр и психолог, Одесса.

Психотерапевт Елена Любченко, Киев, рассказывает о состоянии киевлян и реакции украинского профессионального сообщества на информационную войну:

– Много чувств, чувства переполняют людей. Жалобы меняются каждый день. Все в разной степени участвовали в событиях и по-разному реагируют. Люди плачут, скорбят, переживают горе. У многих чувство вины: где я был, когда ребята гибли за идеалы, которые мне тоже очень близки, а я в это время только думал? Очень сильная тревожность. Могу по себе судить: резко включается на улице сигнализация машины, и хочется пригнуться, чувство небезопасности сохраняется, нет ощущения, что все прошло. Это что касается более-менее пассивных людей, а те, кто с баррикад, они еще не готовы обращаться за психологической помощью. О них я скорее знаю со слов их жен, которые приходят, или в телефонном режиме они рассказывают о посттравматизме. У бойцов в основном опустошенность, они очень дистанцированы от мира, они не понимают и ищут смысл – ради чего все это было, какие дальше цели? Жалуются на пустоту, отрешенность, непонятно, что дальше делать. Мы понимаем, что это нормальные реакции, это описано в специальной литературе: афганский синдром, вьетнамский синдром. Посттравматический синдром – это нормальная  реакция организма на ненормальную ситуацию. Важный симптом – дезориентация: людям сложно сконцентрироваться на том, что было значимо раньше. Сейчас все сидят в интернете или перед телевизором, продолжают обсуждать произошедшее. Сложно сконцентрировать, переключать людей на что-то другое. Дезорганизация жизни произошла. Практически у всех. Киевляне сильно дестабилизированы.
Сейчас служба психологической помощи активизировалась. На Майдане со 2 декабря она работает круглосуточно. Самоорганизовались много инициативных групп профессионалов.

Много волонтеров. Фантастическое волонтерское движение здесь. Помогают добровольно все и везде – молодые, пожилые, работающие, нет.
Мы прежде всего работаем с теми, кто готов прийти справляться с ситуацией. Актуальный запрос сейчас от социальных работников и тех, кто был в эпицентре – кто подносили чай, ухаживали за ранеными, кто до сих пор смотрят на все мучения и ужасы, кто занимался общей организационной работой на Майдане, вот они готовы говорить. Они пережили ад. Вытаскивали людей с оторванными конечностями. Они плачут, рассказывают, их прорывает. И тут важно просто принимать это, дать им пережить эмоции.
Наши героические врачи спокойно, профессионально, без лишних эмоций принимали искалеченных, четко работали и работают. Но когда они сталкиваются с эмоциями – мать приезжает забирать сына, рыдает, или медсестра не выдерживает, – им уже трудно это переносить, они бегут за медикаментами. Они нуждаются в помощи профессионалов, и это уже не их компетенция, а наша.
Наша задача – слушать, давать выплакаться, давать рассказывать, по возможности возвращать ценности и смыслы мирной жизни, настраивать на будущее.

Елена Фанайлова: Теперь о своеобразной травме с российской стороны. Я имею в виду агрессию, с которой часть российского населения относится к переменам на Украине. Как вы прокомментируете  информационную войну российских телеканалов?
 
Елена Любченко: Российская пропаганда – это уже символ. Есть реакция со стороны россиян, которую можно обобщить так: “Вы не понимаете”. “Вы не понимаете, как в Евросоюзе плохо. Вы не понимаете, что вы не сможете без того то и того-то. Вы не понимаете, куда вы идете”. Да почему мы не понимаем? Почему вы понимаете лучше нас? Что с нами точно произошло – мы начинаем понимать степень нашего непонимания, насколько мир оказался другой, чем мы думали. Мы многое уже понимаем, многое хотим понять.

Мне приходится работать с агрессией, которая вызвана пропагандой, и это не очень хорошо. Мы же любим Пушкина и воспитывались на сходных культурных ценностях. А еще нет сил кому-то что-то доказывать. Ребята, нам сейчас сложно. Очень меняются круги друзей – не потому, что мы не хотим с кем-то общаться, а потому, что сил нет на какие-то доказательства. Не хочется тратить энергию. Не хотите понимать – не понимайте, понимайте это как-то по-своему. У нас горе, нам нужно пережить печаль, важно справиться с чувствами, понять, где мы находимся и куда нам двигаться. У нас мало сил на абсурдные разговоры. Хотите что-то понять – приезжайте на Крещатик, посмотрите на горы медикаментов, которые люди закупали на свои деньги; посмотрите на людей, которые валятся с ног, потому что они сначала были на работе, а потом приехали сюда помогать.