Мифическая реальность мужского праздника

23 февраля. Неофициальный «международный мужской день». Официальный День защитника Отечества. Если спросить прохожих, что в этот день празднуют, то в большинстве ответов будут официальная и неофициальная формулировки.

Кто-то, наверняка, вспомнит его старое название «День Советской армии и Военно-Морского флота». Кто-то расскажет, что согласно коммунистической историографии, именно в этот день в 1918 году состоялось сражение частей красной гвардии с войсками кайзеровской Германии под Псковом и Нарвой. Именно это боевое крещение войск молодой советской республики и послужило поводом для учреждения новой памятной даты. Наконец, самые продвинутые скажут, что всё это миф. Никакого боя не было.

И будут правы.

Если говорить об учреждении Красной армии (так тогда назывались войска, с 1946 года они были переименованы в Советскую армию), то более пристало праздновать 2 февраля. Именно в этот день был опубликован декрет Совета народных комиссаров о создании Рабоче-крестьянской Красной армии (сам декрет был подписан несколькими днями ранее, 28 января). Интересно, что ему предшествовала организация вооружённых отрядов ВЧК (14 января).

Если говорить о боях под Псковом и Нарвой, то Псков был взят немцами не 23, а 24 февраля. И частей Красной армии в нём не было. Небольшое сопротивление оказали несколько групп царских офицеров, оставшихся верных присяге и союзу с Антантой. Под Нарвой действительно был бой с отрядом Красной гвардии революционного матроса Павла Дыбенко, возглавлявшего тогда военно-морские силы республики. Но произошло это не 23 февраля, а 3 марта, и закончилось бегством коммунистов. Лев Троцкий был в гневе и даже хотел расстрелять Павла Ефимовича (создатель института заградотрядов мог себе подобное позволить), но всё завершилось «переходом на другую работу», как писали в советских газетах (Дыбенко, правда, в итоге расстреляли, но не Троцкий, а Сталин, и — вот он, чёрный юмор истории! — как матёрого троцкистского шпиона).

Что же произошло 23 февраля?

Незадолго до этого на мирных переговорах в Брест-Литовске немецкое командование было крайне раздражено неуступчивостью Москвы (судите сами, коммунисты, захватившие при помощи германских денег власть, отчётливо дали понять своим недавним «спонсорам», что они — отработанный материал). В итоге немцы начали наступление против дезорганизованных большевистской пропагандой частей бывшей императорской армии. Возникла реальная опасность и для власти уже самих большевиков.

Поэтому 23 февраля в официальной печати было опубликовано воззвание Совнаркома «Социалистическое отечество в опасности». И всё.

Правда, ещё в этот же день ВЧК направила во все Советы радиотелеграмму с просьбой немедленно организовать в районах чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией, если таковые ещё не организованы. Всё равно не густо.

Так что же теперь, вообще не отмечать? А ведь праздник действительно хороший. И нужный.

Думается, отечественная военная история знает много по-настоящему реальных викторий, которые нужно помнить и которыми можно гордиться. Чем они хуже празднования мифического 23 февраля, в котором никто не проявил высокого геройства? И разве символические почести конкретному историческому лицу (лицам) не честнее (и порядочнее), чем никогда не существовавшим красноармейцам в никогда не происходивших боях?

Из действительно достойных побед многие остаются в тени более известных и масштабных. Шёнграбен или Тарутино оказались заслонены Бородином, а Сарыч — Луцким (Брусиловским) прорывом. Так давайте именно такие «малые» или, как сказал бы Александр Твардовский, «незнаменитые» победы и вспомним сегодня. Тем более что стать Днём защитника Отечества или каким-то его аналогом им вряд ли удастся.

В военной истории России были сражения, в которые выигрывали «чисто». Нам противостояли примерно равные по численности и профессиональной подготовке войска. И побеждали их красиво. Взять, например, Тарутинский бой (другое название — битва под рекой Чернишней). 18 октября 1812 года, когда части русской армии под командованием фельдмаршала Михаила Кутузова (36 тыс. человек) нанесли поражение французским войскам, возглавляемым маршалом Иоахимом Мюратом (от 20 до 26 тыс.). Целью было нанести поражение неприятелю, занявшему невыгодное положение, и ограничить возможности для манёвра наполеоновской армии. Бой был выигран. Французы потеряли 4 тыс. солдат, из них 1,5 тыс. пленными (захвачено 36 орудий), русские — 1,2 тыс. убитыми. Читатель может резонно возразить, указав на численное превосходство Кутузова. Но дело в том, что бой вели лишь 13 тыс.

человек. То есть наступавших было меньше, чем обороняющихся.

Или сражения, в которых русские были обречены на поражение, но, тем не менее, выиграли. Не будем забывать и славный флот. Например, бой у мыса Сарыч 5 ноября 1914 года, когда соединение (флаг адмирала Андрея Эбергарда) из пяти эскадренных броненосцев, трёх крейсеров и нескольких эсминцев вступило в бой с немецкими крейсерами «Гебен» и «Бреслау» (флаг контр-адмирала Вильгельма Сушона).

Пусть читателя опять-таки не смущает количественное превосходство русской эскадры. «Гебен» был линейным крейсером дредноутного класса (тип «Мольтке»), а «Бреслау» (тип «Бранденбург») новейшим лёгким крейсером. Им противостояло несколько устаревших броненосцев и не менее устаревших крейсеров. Более того, из-за тумана произошёл не столько бой, сколько дуэль между «Гебеном» и броненосцем «Евстафий». Остальные корабли сумели в лучшем случае сделать несколько выстрелов. Броненосец «Пантелеймон» и все крейсеры не стреляли вообще. Не стрелял и «Бреслау». Казалось бы, у русского броненосца не было шансов выжить в бою против дредноута, превосходившего его и в вооружении, и в скорости, и в бронировании.

Тем не менее, первым же залпом «Евстафий» поразил противника. Был разрушен каземат 150-мм орудия. Начался пожар. Через 14 минут, пользуясь преимуществом в скорости, немецкие корабли вышли из боя. Потери кайзеровского флота составили убитыми 12 офицеров и 103 матроса, ранеными семь и 52. Неожиданно большое число погибших было связано с пожарами и отравлением газом. На исправление повреждений ушло две недели. Были потери и на русском броненосце. Четыре попадания в «Евстафий» привели к гибели 33 моряков и ранению 25 военнослужащих.

Читатель может возразить, что совокупный огонь русских броненосцев должен был не обратить в бегство, а потопить немецкие крейсеры. Но, повторимся, у неприятеля было преимущество в скорости (средний ход броненосцев был примерно 16 узлов против 24 у «Гебена» и 27 у «Бреслау»). Плюс внешний фактор — сильный туман. Удивительна не только победа русского корабля, но и то, что противники вообще нашли друг друга.

Можно вспомнить и поражения, которых не надо стыдиться. Их тоже было немало в отечественной истории. Ведь возведён же в ранг профессионального праздника французского иностранного легиона день 30 апреля, когда в 1863 году произошло сражение при Камероне (Франко-мексиканская война, 1861—1867). 65 бойцов в течение суток сражались против двух тысяч хуаристов (мексиканских республиканских войск). Почти все легионеры погибли в бою.

И у нас были подобные битвы. Взять хоть те же войны с Наполеоном. Например, сражение при Шёнграбене (бой при Холлабрунне в европейской историографии). 16 ноября 1805 года арьергард русской армии в составе 7300 человек под командованием генерал-майора Петра Багратиона прикрывал отход основных сил от наступавших французских войск. Русская армия под командованием тогда ещё генерала от инфантерии Кутузова оказалась в тяжёлом положении в связи с занятием противником Вены и была вынуждена отходить на Цнайм. Целью Багратиона было задержать авангард французских войск (от 20 до 30 тыс. чел.) под командованием всё того же Мюрата, который также двигался на Цнайм с целью отрезать пути отхода русским войскам.

Благодаря искусному руководству и стойкости войск Багратиону удалось в упорном бою, в котором русские потеряли больше 2000 человек, задержать противника и обеспечить отход главных сил, после чего русский отряд отступил и 18 ноября соединился с главными силами у Погорлиц. Поле битвы осталось за французами, да и Мюрат понёс меньшие потери (1200 человек). Но это как раз то поражение, которое воспринимается победой и проигравшими, и противником. Как там говорил Фридрих II после победы над русскими при Кунерсдорфе: «русских недостаточно убить, их надо ещё толкнуть, чтобы они упали в могилу»…

В принципе, рассказ о батарее капитана Тушина в книге Льва Толстого «Война и мир» не так уж и далёк от истинного описания боя.

Парадокс, но такие исторические мифы, как праздник 23 февраля, несомненно, полезны для общества. Исторические мифы наряду с жертвенными и героическими формируют позитивные черты в общественном сознании. Однако их неизбежное разрушение (из-за несоответствия исторической правде) и, следовательно, дегероизация былых событий могут поколебать ценностные приоритеты в социуме. Так реконструкция истории оказывается своего рода социальной психотерапией.

Как говорил Джордж Оруэлл, «Кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее».