Русские: кто мы?

Каждая нация — сложное динамичное явление. Принадлежность к ней невозможно описать с помощью узкого набора критериев. Чем крупнее народ, чем более деятельную роль в истории он играет, тем шире его генетическое и социальное разнообразие. 

Как любая сложная воспроизводящаяся система, народ состоит не только из людей, рождённых в его среде, — он также пополняется новыми членами извне. Кроме того, среди прирождённых членов любого народа всегда есть такие, у кого национальная принадлежность ослабевает, теряется вовсе или восстанавливается, окрепнув снова. Зачастую такие перемены носят сугубо индивидуальный характер, их суть не укладывается в типовые формулы. 

Самым очевидным критерием национальности является самосознание. Наиболее точно соответствует русскому народу совокупность тех людей, кто называет себя русскими во время переписи населения. Таковых зарегистрировано более 111 миллионов (не считая тех, кто не был персонально опрошен при проведении переписи и не мог указать национальность). При этом переписной учёт отражает динамичные колебания национального самосознания. Например, в разгар кризиса русской идентичности, в 2002 году, более 100 тысяч человек, ранее считавших себя русскими, записалось казаками. В 2010 году, когда русский народ начал оправляться от кризиса, около половины казаков снова записалось русскими. 

Совершенно не годится для описания национальной общности феномен так называемой «гражданской нации». Общее российское гражданство, объединяющее на протяжении долгих веков представителей самых разных народов, не упразднило многонациональный состав нашего государства. Граждане России могут быть русскими, татарами, чеченцами или бурятами, в то время как русские могут быть гражданами России, Польши, Румынии или Монголии. Национальные и гражданские общности существуют в разных феноменологических плоскостях. 

Русский народ исконно имел сложный генетический состав, включая в себя потомков славянских, финно-угорских, скандинавских, балтских, иранских и тюркских племён. Это генетическое богатство ни разу не стало угрозой для национального единства русского народа. Рождение от русских родителей в большинстве случаев является отправной точкой для формирования русского самосознания, что, однако, никогда не исключало возможности присоединения к русскому народу выходцев из другой национальной среды, принявших русскую идентичность, язык, культуру и религиозные традиции. 

Уникальность этногенеза русского народа заключается в том, что на протяжении веков подобное принятие русской идентичности урожденными представителями других национальностей было не результатом принудительной ассимиляции тех или иных этнических групп («русификации»), а следствием свободного личного выбора конкретных людей, связывавших с Россией свою жизнь и судьбу. Именно так в состав русского народа часто входили татары, литовцы, евреи, поляки, немцы, французы, представители других национальностей. Примеров подобного рода — великое множество в русской истории. 

В русской традиции важнейшим критерием национальности считался национальный язык (само слово «язык» — древний синоним слова «национальность»).

Владение русским языком обязательно для всякого русского. Однако обратное утверждение — принадлежность к русскому народу обязательна для всякого русскоговорящего — неверно. Так как русский народ выступил государствообразующим народом России и народом—строителем Российской цивилизации, русский язык получил широкое распространение. Существует немало людей, считающих русский язык родным, но при этом ассоциирующих себя с другими национальными группами. 

То же самое противоречие, и по той же самой причине справедливо в отношении русской культуры. Каждый русский воспитан в лоне русской культуры, но не всякий, воспитанный в лоне русской культуры, является русским. «Русский — значит православный», — утверждал в своё время Фёдор Достоевский. События последующей эпохи показали, что значительное число русских стало неверующими, не утратив при этом национального самосознания. Более точно было бы утверждать, что каждый русский признаёт православное христианство основой нашей национальной культуры. Отрицание этого факта, а тем более поиск иной религиозной основы национальной культуры, свидетельствуют об ослаблении русской идентичности, вплоть до полной её утраты. 

Национальное самосознание означает солидарность с судьбой своего народа. Русский чувствует связь с главными событиями своей истории: Крещением Руси, Куликовской битвой и Одолением Смуты, победами над Наполеоном и Гитлером. Сегодня гордость за Победу 1945 года является одним из важнейших интегрирующих факторов русской нации. Сочувствие противоположной стороне Великой Отечественной войны — свидетельство ослабления и утраты русского национального самосознания. 

Как видим, принадлежность к русской нации определяется сложным комплексом связей: генетическими и брачными, языковыми и культурными, религиозными и историческими. Ни один из упомянутых критериев не может считаться решающим. Но для формирования русского национального самосознания обязательно, чтобы совокупность этих связей с русским народом (независимо от их природы) была сильнее, чем совокупность связей с любой иной этнической общностью планеты. Ощутить это, в конечном итоге, может столько сам носитель национальной идентичности, совершая свой личный выбор. 

Мы можем предложить обобщённое определение, позволяющее приблизиться к удовлетворительному описанию носителя русского национального самосознания: русский — это человек, считающий себя русским; говорящий на русском языке; признающий Православное христианство основой национальной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа; не связанный с иной этнической или этноконфессиональной группой более сильным комплексом социально-психологических связей и ценностных предпочтений. 

По большинству указанных параметров значительная часть белорусов и украинцев тоже может считаться русскими (разница заключается только в самосознании), поэтому многие из них, переезжая в Россию, с лёгкостью меняют самоидентификацию.