Российская наука: достижения, прорывы, угрозы

В преддверии Дня российской науки, который отмечается сегодня, 8 февраля, STRF.ru по традиции провёл опрос учёных. В отличие от предыдущего, когда исследователи называли персону и событие года, в этот раз мы попросили их подвести научные итоги за прошедшие два десятилетия и представить, что ожидает людей через 100–200 лет.

Большинство ответов, мягко говоря, огорчило. Оказывается, достижений в российской науке за это время почти и не было. И перспективы её тоже выглядят туманно. А вот в отношении будущего человечества исследователи более оптимистичны. Они верят, что удастся побороть большинство болезней, создать препараты от старости и значительно увеличить продолжительность жизни.И ещё на одно отличие от предыдущего опроса хочется обратить внимание – большую заинтересованность учёных. Раньше собрать ответы было сложно: многие отказывались участвовать, мотивируя чем-то вроде «а зачем? Всем и так всё ясно». В этот раз наши респонденты расстарались – за редким исключением откликнулись все, а их ответы едва уместились в трёх статьях. Итак:

1. Какие можете назвать достижения российской науки с 1991 года (открытия, технологии, разработки и т.д.)?

Наталья Иванова, заместитель директора ИМЭМО РАН, доктор экономических наук, академик РАН:

– Несомненное достижение – получение трёх Нобелевских премий по физике (Алфёров и Абрикосов, 2000 год – полупроводники; Гинзбург, 2003 год – сверхпроводимость и сверхтекучесть; Новосёлов и Гейм, 2010 год – графен). Это достойная оценка и уровня фундаментальной академической науки, и качества естественно-научного образования в лучших университетах России. Напомню, что за всю историю страны, включая советский период, было получено всего четыре Нобелевских премии по физике и одна по химии. К достижениям следует добавить активное участие российских учёных в выдающихся международных проектах (в создании и экспериментах на Большом адронном коллайдере в ЦЕРНе, в NASA – российские приборы для картирования воды на Марсе и Луне и другие), а также фундаментальные заделы на будущее (например, синтез в Дубне самых тяжёлых –114-го, 116-го и 117-го – элементов таблицы Менделеева).

Дмитрий Свергун, руководитель научной группы Европейской лаборатории молекулярной биологии (г. Гамбург):

– К сожалению, по чисто российской науке в голову что-то действительно выдающееся не приходит. Самое, пожалуй, большое достижение, это то, что она пока ещё существует.

Александр Озерин, директор Института синтетических полимерных материалов РАН, член-корреспондент РАН:

– Мне трудно назвать конкретные достижения российских учёных за это время. Если что-то и есть, то все публикации по таким работам были сделаны за рубежом. Сейчас перестали регистрировать научные открытия, как это делали в советское время. Зарегистрированное научное открытие было, конечно, не сопоставимо с Ленинской премией, но это было чрезвычайно почётно. С распадом Советского Союза систему научных открытий отменили, перестали всё это регистрировать. Поэтому сейчас все работают, не задумываясь об открытиях.

Александр Арсеньев, руководитель отдела структурной биологии Института биоорганической химии им. академиков М. М. Шемякина и Ю. А. Овчинникова РАН, доктор химических наук, профессор:

– В физико-химической биологии (в которой я работаю) особых – мирового уровня – достижений нет. И их трудно было бы ожидать при существующем и существовавшем уровне финансирования и способе организации науки в России. Разве что признать достижением то, что остались отдельные группы учёных, пытающихся работать на среднем уровне (удовлетворительном, по мировым меркам).

Василий Жуков, ректор Российского государственного социального университета, академик РАН:

– Я бы начал с недостатков. Наступил финальный теоретический кризис. Все теории, которые положены в основу развития цивилизации, исчерпали свой потенциал. Либерально-демократическая доктрина в практику не вошла. Она только в какой-то степени возвысила жизнь одного из семи миллиардов человек. Коммунистические (я не говорю о том, плохие они или хорошие) преждевременны. Полагаю, что лет на семьдесят они своё время опередили. Социал-демократические, которые положены в основу развития цивилизации, особенно европейские, небезупречны изначально. Отто фон Бисмарк сказал: «Если кто-то где-то пожелает построить социализм, то пусть выберет страну, которую не жалко». По-моему, так и сделали.

Достижением можно считать стремление социологов войти в систему управления своими знаниями и тем самым придать большую устойчивость всем управленческим процессам.

Какие-то отдельные достижения есть. Появилась новая область знаний – социология и социальные работы. Только в нашей стране появился Большой этнологический словарь, над которым я со своим другом работал 20 лет. Есть энциклопедия социального образования, созданная стараниями моих коллег. Много интересного сделано в социологии миграции, в социологии демографических процессов и народонаселения. Очень интересная тема – Россия в глобальной системе социальных координат. Особенно большой простор открывается в области сравнительного анализа явлений, которые протекают в ряде стран.

Анча Баранова, руководитель группы в Медико-генетическом научном центре РАМН, профессор Университета Джорджа Мейсона (США):

– Российские учёные, без сомнения, внесли огромный вклад в развитие мировой науки, однако отделять российскую науку от мировой неправильно. Никакой изоляции давно уже не существует – научные открытия практически невозможно приписать той или иной стране. Учёные никогда не начинают исследования с нуля и интегрируют свои результаты в мировую науку тоже шаг за шагом. Как только опубликован первый шаг, к новой, перспективной области исследований присоединяются множество исследователей по всему миру. К примеру, многие забыли, что Россия в самые тяжёлые годы была одной из стран, работавших по проекту «Геном человека», осуществление которого почему-то сейчас зачастую рассматривается как достижение науки США. Вклад каждой из стран в развитие геномных технологий невозможно измерить путём прямого сопоставления числа отсеквенированных нуклеотидов, они не так важны по сравнению с впервые клонированными важными генами человека или разработкой технологий, позволяющих более эффективно выявлять новые гены или же картировать геномы – и в этих областях российские учёные потрудились на славу.

Алексей Акимов Алексей Бобровский, ведущий научный сотрудник лаборатории химических превращений полимеров химического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, доктор химических наук, лауреат премии Президента РФ:

– Последние 20 лет можно считать периодом гибели российской науки. Точнее сказать, планомерного уничтожения того, что было создано в советский период. Только отдельные сильные научные группы смогли выжить в это время – и то часто лишь за счёт сотрудничества с западными лабораториями.

Свою научную работу я как раз начал в 1991 году. И мне сильно повезло: я оказался в лаборатории члена-корреспондента РАН В. П. Шибаева. Несмотря на массовый отъезд сотрудников, там удалось сохранить творческий потенциал. За прошедшее время в нашей лаборатории было многое сделано, но называть это «достижениями российской науки» всё же нескромно.

В области жидких кристаллов и полимеров выдающихся достижений в стране не было. Да и откуда им взяться, если в России полностью отсутствует инфраструктура науки? Вместо создания адекватной грантовой системы поддержки научных групп (с прозрачной международной экспертизой) чиновники заняты лишь странными проектами в духе «Сколково» и Курчатовского института.

Артём Оганов, профессор Стонибрукского университета в Нью-Йорке:

– Трудно сказать, потому что неясно, считать ли достижением российской науки работы, сделанные российскими учёными за границей. Если да, то я бы отметил исследования графена нобелевских лауреатов Гейма и Новосёлова.

Юрий Кившарь, руководитель Центра нелинейной физики, заслуженный профессор Австралийского национального университета, обладатель мегагранта Минобрнауки России:

– К сожалению, ничего существенного припомнить не могу. Вклад российских учёных в основном проявляется в работах «на выезде» или учёных, уехавших за границу. Наблюдается падение эффективности научных исследований. Мне более знакома оптика. Согласно Web of Science, с 1991 года по настоящее время статей с российским адресом было опубликовано более 5 тысяч работ по оптике. Но цитируемость их невысока. В среднем шесть ссылок на статью. И это в основном за счёт российских корифеев и выдающихся молодых учёных, которые работают продолжительный период за рубежом. Для сравнения: австралийские учёные опубликовали в два раза меньше статей (причём Австралия в шесть раз меньше России), но в среднем на их работы ссылаются в 2,5 раза чаще.

Алексей Акимов, директор Российского квантового центра, член Европейского физического общества, научный сотрудник Физического института им. П. Н. Лебедева РАН, кандидат физико-математических наук:

– Прежде всего приходят на ум не вполне российские достижения, выполненные соотечественниками за рубежом, – тот же графен, например, или медленный свет. Открытие графена было сделано в Англии Геймом и Новосёловым, хотя ряд идей, повлекших это открытие, исходит из Черноголовки.

Медленный свет – это не просто свет, который медленно распространяется, это в конечном итоге возможность контролировать распространение света в среде, в том числе записывать свет в среду и считывать информацию об этом свете. То есть это по существу квантовая память, возможность контролировать взаимодействие света со средой. В 2001 году будущий сопредседатель CUA Harvard-MIT и с 2011-го председатель Международного консультативного совета Российского квантового центра Михаил Лукин предложил использовать медленный свет для создания квантовой памяти и произвёл практическую демонстрацию. По существу, было показано, что распространение импульса света в среде (парах рубидия) можно полностью контролировать с помощью дополнительного лазера, можно даже остановить импульс, то есть записать его в среду. Тем же лазером можно заставить среду вновь запустить импульс.

Эта идея получила широкое развитие и используется для алгоритмов построения квантовых вычислений, в том числе при создании неклассических состояний света и атомов, необходимых для создания квантовых компьютеров и линий связи, ячеек памяти и многого другого. Сегодня без этих разработок представить появление квантового компьютера невозможно, а квантовый компьютер – это следующий этап технологического развития человечества.

Но и в России что-то было сделано. Мне запомнилась серия спутников Коронас-Ф, уникальной российской программы по исследованию Солнца, в которой принимал участие ФИАН. Открыт ряд новых сложных процессов, происходящих на Солнце, продвинулись в исследовании природы солнечных вспышек.

Недавно был реализован уникальный спутниковый интерферометр, по сути самый мощный в мире телескоп. Институт физики микроструктур из Нижнего Новгорода по-прежнему удивляет мир плёночными устройствами, которые при первой прикидке на бумаге не могут существовать, но вполне успешно работают. В итоге они получают плёночные устройства, качество поверхности которых существенно превосходит любые поверхности в мире, получаемые любыми другими методами.

Российские учёные принимают участие в крупных мировых проектах, таких как строительство международной термоядерной станции, Большого адронного коллайдера – и везде с уникальными технологиями. Российские математики по-прежнему удивляют мир – взять гипотезу Пуанкаре, доказанную Перельманом.

Сергей Деев Сергей Деев, заведующий лабораторией молекулярной иммунологии Института биоорганической химии им. академиков М. М. Шемякина и Ю. А. Овчинникова РАН, член-корреспондент РАН:

– Были проведены очень серьёзные работы в области применения флуоресцентных белков в молекулярной и клеточной биологии. В 2008 году за это исследование была присуждена Нобелевская премия. Правда, российские учёные туда не попали, но всё равно большое количество ярких приоритетных работ было выполнено в Институте биоорганической химии РАН под руководством Сергея Лукьянова и его ближайших соратников – Константина Лукьянова и Дмитрия Чудакова.

И ещё из того, что мне близко, – интересная разработка в Институте общей физики – компактный прибор, который позволяет детектировать магнитные частицы непосредственно в живом организме, что открывает перспективу его применения в медицине для диагностики различных заболеваний. Разработал этот прибор Пётр Никитин. За рубежом тоже было создано подобное устройство, но оно весьма громоздкое, и для его работы требуется жидкий азот, поэтому его крайне сложно использовать в клинике.

Филипп Рутберг Алексей Егоров, заведующий лабораторией инженерной энзимологии химического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, заместитель генерального директора по науке ЗАО «Рафарма», академик РАМН:

– Основные научные открытия в области биологии и медицины связаны с развитием геномики и протеомики. К их числу относятся гены, ответственные за развитие раковых, сердечно-сосудистых, иммунных, неврологических и многих других заболеваний. Открыты принципиально новые молекулы – «малые» РНК, регулирующие синтез ДНК и белков. В области протеомики открыты новые молекулы белков, играющие роль мишеней тех или иных заболеваний; на них можно воздействовать различными лекарствами, например противораковыми моноклональными антителами. С помощью генной инженерии созданы десятки новых препаратов для лечения болезней крови, диабета, тромбозов. Они уже вошли в медицинскую практику.

Филипп Рутберг, директор Института электрофизики и электроэнергетики Российской академии наук, академик РАН:

– Уровень развития российской науки за последние 20 лет резко упал: из-за уменьшения финансирования, изменения социальной обстановки, всевозможной пропаганды и поддержки лженауки. Тем не менее можно выделить достойные работы, которые были начаты (и в основном реализованы) до 1991 года, но завершены и удостоены Нобелевских премий в этот период. Во-первых, это Нобелевская премия Алфёрова в сфере информационных и коммуникационных технологий. Работа была начата в 1963 году и удостоилась премии в 2000-м. Во-вторых, премия 2003 года Гинзбургу за теорию сверхтекучести и сверхпроводимости. Причём вместе с Гинзбургом премию получил и Абрикосов, наш учёный, который уже давно работает в США, принял американское гражданство. И наконец премия 2010 года за создание графена – её получили Андрей Гейм и Константин Новосёлов. Но работа сделана за рубежом, в частности в Университете Манчестера.

Кроме того, надо отметить достижения в области математики Перельмана. Это значительный результат – решение теоремы Пуанкаре, над которой многие ломали голову. В области математической физики можно назвать работы школы академика Фаддеева – в частности, по обратной задаче теории рассеивания. Это тоже работа мирового уровня.

Также можно отметить создание плазменных технологий в области возобновляемой энергетики; исследования экстремального состояния вещества.