Дискуссия о месте гомосексуалистов в обществе не утихает

Вспомним вкратце события последних недель. Еще в конце прошлого года диакон Андрей Кураев написал в своем блоге о гомосексуальном скандале в Казанской епархии РПЦ. По его версии, именно за эти записи 30 декабря он был исключен из преподавательского состава и из числа профессоров Московской духовной академии.

В день Рождества, 7 января, артист и священник Иван Охлобыстин написал открытое письмо Владимиру Путину. В нем он просил президента России вернуть в Уголовный кодекс статью, предусматривающую наказание за гомосексуализм. Действующий закон о запрете пропаганды однополых отношений, по мнению батюшки-актера, неэффективен.

В ответ ЛГБТ-сообщество припомнило Охлобытину его слова о «сжигании геев в печах», сказанные ранее в Новосибирске. Они потребовали у президента «Евросети» и ее крупнейших акционеров уволить бывшего священника с должности креативного директора. В интернете появилось словечко «европечь», обычно сопровождаемое призывами к бойкоту сети салонов мобильной связи.

Президент «Евросети» Александр Малис отреагировал, сказав, что его подчиненный имеет право на свое мнение, и увольнять Охлобыстина он не собирается. Глава комитета ГД РФ по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников заявил, что законодатели не восприняли инициативу актера всерьез.

На этом скандал и начал сходить на нет, а в «Евросети», возможно, даже остались им довольны. Любое упоминание – это реклама, а призыв бойкотировать салоны компании вряд ли услышат на просторах России за пределами МКАДа. Кажется, доволен остался и сам Охлобыстин, который, скорее всего, рассчитывал не на возвращение антигейской уголовной статьи, а на общественный резонанс.

Ну а на днях некие российско-белорусские активисты выступили против трансляции выступления на Евровидении австрийского трансвестита, выступающего под псевдонимом Кончита Вурст. Внешне и вокально подражающей женщине Томас Нойвирт при этом имеет короткую, но очень густую бороду. Почему бы активистам не выступить за бойкот конкурса российскими артистами и телевидением, ибо ни одной интересной песни там не слышно уже много лет?

Такие новости наводят на невеселые размышления. Конечно, уголовная статья для геев – это явный перебор, хотя опрос деловой газеты «Взгляд» свидетельствует о том, что больше 50% респондентов поддерживают эту инициативу. Однако нельзя не согласиться с Иваном Охлобыстиным в том, что запрет пропаганды гомосексуализма неэффективен.



Во-первых, в нем рассматривается только пропаганда среди несовершеннолетних, а тем временем нет таких информационных ресурсов, которые не были бы доступны детям и подросткам. Во-вторых, сужено само понятие пропаганды.

Уверен, что скрытой пропагандой следует считать публичное признание известным человеком своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Сначала мальчик начнет подражать интонациям и ужимкам любимого певца или актера, а потом может согласиться на предложение незнакомого дяди «попробовать разок».

Кроме того, неприятие нового закона вызывают его некорректные формулировки. Об этом говорил мне известный российский адвокат Сергей Беляк. По его замечанию, документ следовало назвать не «Закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних», а «Закон о защите несовершеннолетних от пропаганды гомосексуализма». Вместе со словом «запрет» исчезает и мнимая репрессивность самого закона.

Впрочем, даже самый совершенный закон недостаточен, если не задействованы механизмы гражданского общества. Например, можно ввести в российские паспорта графу «сексуальная ориентация», которую каждый может заполнить по своему желанию или оставить незаполненной.

Если же гражданин был осужден за изнасилование или развратные действия в отношении несовершеннолетних, графа в его паспорте заполняется по решению суда. Такая мера ждет и тех, кто был оштрафован за пропаганду гомосексуализма. На этом закон заканчивается, и начинается общественное мнение.

Если, например, директор школы считает возможным принять на работу учителя с пометкой «гомосексуалист» в паспорте, никто не может ему препятствовать. Если же он полагает, что безобидный гей завтра может перейти к более радикальной педофилии, то никто не должен оспаривать его отказ в трудоустройстве.

Если ресторатор считает, что из лица с нетрадиционной ориентацией выйдет хороший официант, то этому лицу сильно повезло. Если же предприниматель сочтет, что гей с подносом распугает клиентов его ресторана, то он вправе не брать соискателя вакансии на работу.

Считаю, что только механизмы гражданского общества, дополняющие законодательство, способны помочь гомосексуалистам найти свое место в обществе. В конце концов, сексуальная ориентация – всего лишь одно из множества качеств личности.