Русские, украинцы и другие братья по крови

Последние события на Украине снова привлекли внимание к вопросу о том, насколько "одной крови" русские и украинцы, а заодно и другие постсоциалистические славяне и их соседи. Вопрос в данном случае  не в генетическом коде, хотя уже появляются ученые, высказывающие мнение, что менталитет — вещь гораздо более врожденно обусловленная, чем думали раньше. Но речь в данном случае не об этом, а о системе ценностей, надежд, мечтаний и скреп, которые, собственно, и превращают население в народ.

Скажи мне, кто твой брат

Исследований, позволяющих увидеть это зримо, не так много, но они все же есть. Например, серия исследований, проведенных в Институте социологии РАН, "Изучение базовых ценностей россиян на основе европейского социального исследования" (В. Магун, М. Руднев). Работы велись в рамках общеевропейского проекта, отсюда возможность посмотреть на проблему ценностей россиян и их соседей более широко. Первое исследование прошло в 2006-2007 годах, второе — в 2008-2009 годах.

Вот беллетризированный типологический портрет   россиянина, который можно набросать по результатам этих работ.

 Вынужденный постоянно самоутверждаться в обществе высокой динамики и рисков,  он неустанно борется за лучшее место под солнцем, мобилизуя все свои резервы. Тот, кто этого не делает, считается лузером, а быть лузером в России – незавидная судьба. Самоутверждение – главный драйвер, который заставляет шевелиться и двигаться вперед по жизни. Правда, выйти за границы привычного и общепринятого для нашего героя представляет серьезную проблему – этот выход воспринимается не как новая возможность, а как угроза, от которой надо уклониться.  В то же время преданность консерватизму и традициям, хотя и имеют место, но отнюдь не чрезмерны. Россиянин отнюдь не гедонист, и все проявления по этой части — это всего лишь попытки демонстрации возможностей и достижений. Привыкнув к жизни за железным занавесом, россиянин побаивается открытого пространства, новых идей,  склонен скорее держаться за свою группу, чем проявлять самостоятельность и разделять универсальные ценности.  Вообще безопасность — одна из главных его тревог. Забота о природе, братьях наших меньших и вообще "иных" представляется слишком большой роскошью в обществе высоких рисков и экстремального выживания.  Альтруизм отступил в глубокий тыл  под напором необходимости социального и материального самоутверждения.

А насколько этот портрет подходит нашим соседям? Исследование проходило в совокупности в трех десятках странах. Коснемся первой части работы, распространявшейся на 25 стран. Изучение ценностей строилось на основе матрицы ценностей Шварца. Выделены  10 ценностей, опираясь на которые можно обрисовать основные человеческие типы: 1) стремление к власти и богатству (за этой ценностью скрывается стремление к доминированию), 2) стремление к достижениям (актуализация способностей, поощряемых социальными нормами), 3) универсализм (восприятие мира как  общего дома, о котором каждый должен заботиться), 4) благожелательность 5) приверженность традиции, 6) конформность (склонности к конформи́зму), 7) стремление к безопасности,  8) гедонизм, 9) стремление к новизне и склонность к риску, 10)  самостоятельность.

На основании этого набора ценностей были созданы портреты-описания разных человеческих типов, и людям в разных странах предлагалось отметить, насколько каждый из этих портретов похож на них.

Десять ценностей были объединены в четыре кластера: первый – открытость изменениям, второй – консерватизм, третий – потребность в самоутверждении, четвертый  — универсализм.

Демонстративное самоутверждение

Самыми высокими оказались позиции россиян  по  кластеру  самоутверждения, который образован двумя ценностями "стремление к власти и богатству" и "стремление к достижениям"   Россияне оказались на третьем месте  по ценности власти и богатства и на пятом — по ценности достижений.  Видимо, все то, что мы привыкли называть повышенной агрессивностью нашего общества, базируется именно на этих ценностях – отсюда и демонстративное поведение на дорогах и безумные выступления авиахулиганов. Стремление к самоутверждению и доминированию, зачастую сугубо демонстративному,  признается россиянами важной составляющей жизни.  Впрочем, самыми самоутверждающимися оказались все же не жители России, а  жители Латвии, занявшие первую строку.

В одной группе с россиянами в кластере самоутверждения оказались также жители Румынии, и русскоязычные жители Эстонии (исследователи утверждают, что в ходе обработки проявились столь значительные расхождения в структуре ценностей русскоязычных и эстоноязычных жителей Эстонии, что было принято решение разделить респондентов из этой страны на две группы).

 Украина также стоит неподалеку по ценности "власти и богатства" и располагается в середине списка по ценности "достижений" А вот эстоноязычные эстонцы вместе с финнами оказались в данном кластере в самом конце, занимая 23 и 24 места.  Они к самоутверждению такого рода не стремятся или, по крайней мере, отказываются это признавать.

Консерватизм

Довольно высоким  оказался и консерватизм  россиян. Кластер консерватизм включил   в себя такие ценности, как безопасность, конформность, приверженность традиции. В среднем по кластеру россияне на восьмом месте, но по ценности безопасности — на втором, причем на первом стоят никто иные как украинцы.

По конформности россияне расположились в середине списка, рядом с датчанами, голландцами и словенцами, а украинцы тут на высокой второй позиции. По приверженности традиционным ценностям Россия занимает 10-е место, входя в большую группу стран как Восточной, так и Западной Европы, в этой же группе и Украина.

Открытость

Наиболее низкие показатели и у России, и у Украины, и у большинства других постсоциалистических стран оказались по показателям кластера "Открытость изменениям".  Очевидно,  этот кластер отрицательно коррелирует с кластером консерватизма.  В рамках этого кластера рассматриваются три ценности: самостоятельность, склонность к риску и поиск новизны, гедонизм.

 Сюрприз: по склонности к риску и новизне Украина на последнем месте, а Россия на предпоследнем!  Это в корне противоречит устоявшемуся мнению о русских, да и украинцах, как о жаждущих адреналина, бесшабашно ищущих рискованных ситуаций людях. И это, несомненно, связано с ценностью самоутверждения. Не погоня за адреналином, не поиск страстей, а постулируемые обществом требования самоутверждаться и демонстрировать свой высокий социальный статус – истинный или мнимый  — стоят за выходками водителей на дорогах и посетителей разнообразных мест отдыха.  Не было бы этого, не было бы и постоянной демонстративной агрессии.

 По  стремлению и склонности к самостоятельности украинцы на предпоследнем месте, а россияне   рядом, на пятом месте внизу списка. Гедонистическими склонностями также ни россияне, ни украинцы не отличаются.

 Универсализм

 Этот кластер противоположен по смыслу самоутверждению и индивидуализму, он про общую заботу об общем доме – Земле, природе и всем живом, и   образован двумя ценностями – универсализмом как таковым и благожелательностью. Россия здесь стоит на пятом-шестом местах снизу, Украина чуть выше и ближе к середине списка, а вот на последнем месте и по универсализму, и по  благожелательности находится Латвия. Тут же неподалеку Румыния, Словения, Словакия, русскоязычная Эстония.

Лидируют по универсализму Франция, Финляндия, Швейцария, а по благожелательности – Дания, Испания, Швейцария. 

Одна кровь?

При кластерном анализе данных видно, что россияне образуют общую группу  с украинцами, поляками,  румынами, русскоязычными жителями Эстонии, словаками,  латвийцами.  Нравится нам всем это или не очень, но понимать друг друга и находить точки соприкосновения внутри этой группы стран объективно  легче – структура ценностей совпадает. Правда, и обид на близких родственников накоплено немало. 

Странная ситуация сложилась в Эстонии, где две группы населения оказались четко разделены. Эстоноговорящие жители этой страны оказались в одном кластере с финнами, норвежцами и испанцами, продемонстрировав принципиально иной менталитет, чем их русскоязычные соседи.

А  болгары, например, вообще не вошли ни в один кластер, оказавшись сами по себе. Это заставляет вспомнить известного болгарского политолога Ивана Крастева, который называет болгар самой пессимистической нацией мира, ссылаясь в том числе и на исследования журнала "Экономист", в котором по критерию  "счастливые–несчастливые" народы были разделены на три группы: счастливые, несчастливые и болгары. Такая точка зрения на Болгарию непривычна для россиян. А между тем, ситуация именно такова. Она развилась в последние два десятилетия, оказавшиеся для Болгарии действительно безрадостными и приведшие к огромному запросу на эмиграцию — куда-нибудь, лишь бы прочь из своей родной страны. Видимо, это сказалось и на системе ценностей болгар.

Насколько инструмент исследования позволяет видеть и описывать  разнородные группы внутри стран?  Позволяет. В России, отмечают авторы,  есть значимое меньшинство, тяготеющее к системе ценностей Северной Европы.  Как и в североевропейских странах есть меньшинство, солидарное со среднероссийскими ценностями.

По мнению авторов исследования, система ценностей связана с уровнем развития экономики, отсюда и сходность России и Украины скорее с южноевропейскими странами, такими как Португалия, Греция, Кипр, чем с более близкими территориально и более богатыми Германией, Нидерландами, Бельгией…  Этот вывод, однако, представляется спорным. Возможно, как раз иная система ценностей  и помогла нашим западным соседям стать процветающими государствами. Увы, выяснить, какой была система ценностей Северной Европы в начале прошлого века, когда закладывались основы ее процветания, сейчас уже невозможно. Зато мы можем наблюдать некоторые тревожные трансформации ценностей в сегодняшних западных странах.

Российские  исследователи продолжают видеть в западных ценностях некий абстрактный  идеал, к которому надо стремиться, а вот западные  политологи и психологи один за другим  говорят о  трансформации своих обществ. Крушение СССР разрушило социальный пакт между элитой и народом Запада. Раньше, под давлением Советского Союза, западные элиты остро нуждались в поддержке  своих народов, и это находило отражение в политике социальной справедливости и борьбы с неравенством. Теперь элиты  оказались свободны от этих обязательств, и качество обществ стало неизбежно ухудшаться. Ведь демократия хорошо работает только как система сдержек и противовесов, и только сейчас становится понятно, какой увесистой сдержкой  и стимулятором демократии был  Советский Союз.