Индикатор Сердюкова

Возбужденное в конце ноября уголовное дело о халатности в отношении экс-министра обороны Анатолия Сердюкова может быть переквалифицировано на более серьезную статью. Пока сложно сказать, на какую именно, но наиболее вероятная — «злоупотребление должностными полномочиями».

Во вторник бывшего министра вызвали на допрос в Следственный комитет. Реакция ожидаемая: вину не признал, от дачи показаний отказался. Все нормально — есть у Сердюкова такое право, он им и воспользовался. Не менее ожидаемой была и реакция представителя СК: мол, обвиняемая по делу «Оборонсервиса» Евгения Васильева тоже отказывалась и не признавала, однако это не помешало следствию предъявить ей обвинения по ряду статей. Намек более чем прозрачный.

У миллионов россиян, следящих за расследованием уголовных дел «Оборонсервиса», самый популярный вопрос: посадят Сердюкова с Васильевой или нет? Обоих или кого-то одного? Точнее, одну. Интересное дело — в зависимости от того, как идет расследование, как ведут себя и что заявляют правоохранительные органы, подследственные и свидетели, меняется и настроение в обществе, скачет кривая доверия не просто к следствию, но руководству страны. От пессимистического «Опять все спустят на тормозах» до оптимистичного «Ура, наконец-то власть начала реально бороться с коррупцией».

Ведь давно известно, что именно подсудность либо, наоборот, неприкасаемость высшей касты государственных чиновников является важнейшим и самым чувствительным индикатором народного доверия и симпатий к высшей власти. Поскольку он показывает, действительно ли все подданные равны перед законом, или есть те, кто равнее. В отношении которого (или которых) работает особое правоприменение.

Данный фактор, как никакой другой, провоцирует разобщенность в обществе, деля его на личностно окрашенное МЫ и чужеродное ОНИ. Причем этот водораздел проходит как в умах тех, кто живет, образно говоря, «по особым спискам», так и тех, кто не относится к «мужам лутшим и нарочитым». В итоге мужи эти прячутся от менее успешного абсолютного большинства сограждан в тщательно охраняемых «золотых резервациях», а сограждане их пока что тихо ненавидят. Ненавидят прежде всего за искажение и попрание негласного общественного договора, согласно которому в каждом обществе всякий класс, прослойка и отдельные его члены несут определенное бремя, выполняют некую общественную разверстку. Общество же воздает им за это по заслугам. Блага, почести, привилегии и наказания. Из этого формируется чувство общественной справедливости и общественного равенства. Перед законом, перед ценностями.

Чем больше общество в этих вопросах удовлетворено и сбалансировано, тем тверже фундамент и опора верховной власти. Тем увереннее она может проводить свою политику. Тем большей поддержкой эта политика будет пользоваться. И тем упорнее и осознаннее это устройство, эту власть будут защищать члены этого общества.

Мы помним, что в сталинские времена, к которым кто бы как ни относился, неподсудных не было. В случае чего, под топор шли и маршалы, и наркомы, и их жены, и иностранцы, без чино- и родопочитания. В итоге рейтинг у власти был такой, какого не было ни до, ни после.

Не в последнюю очередь благодаря этому рейтингу была создана вторая в мире индустрия и выиграна Великая Отечественная война.

Кого победило руководимое Анатолием Сердюковым военное ведомство, неизвестно. Но то, что по предварительным данным оно понесло ущерб в 16 миллиардов рублей, неоднократно озвучивалось в средствах массовой информации. В ходе допросов экс-глава Министерства обороны на большинство задаваемых ему вопросов предпочитал отвечать: «Не знаю», «Пояснить не могу», «Не помню». Видимо, именно за эти заслуги перед означенной структурой он сохранил за собой служебный «мерседес» со спецсигналами и некое секретное «грязеотталкивающее покрытие», благодаря которому все неприглядное и дурно пахнущее скатывается с него как с гуся вода. На работу на новую устроился. Возглавил Федеральный исследовательский испытательный центр машиностроения, входящий в госкорпорацию «Ростех». Назначение, конечно, многообещающее. Особенно в свете известной нелюбви Анатолия Эдуардовича к творениям отечественного инженерного гения. А иначе чего бы это мы вдруг стали в бытность его фельдмаршальства невиданными доселе объемами закупать иностранную технику и вооружения? От золотых по стоимости и абсолютно ненужных отечественному ВМФ импортных вертолетоносцев «Мистраль» (Франция долго не могла их никому продать) до проигрывающих российским «Тиграм» итальянских автомобилей «Ивеко» (при этом они дороже российских аналогов в три раза). А ведь на протяжении всего срока пребывания Сердюкова в министерском кресле его позиционировали как оптимизатора затрат вооруженных сил, счетовода-эконома. Которому по этой причине прощали даже вопиющую некомпетентность в военных вопросах. И вот теперь сослали лису в курятник.

Как говорится, мы с Тамарой ходим парой. Трудоустроилась также коллега и добрая знакомая экс-министра Евгения Васильева. Находясь под домашним арестом, она нашла себе работу в адвокатской конторе «Гриднев и партнеры». Показателем чего являются эти трудоустройства? Ведь оба фигуранта люди не бедные и с голода не умирают. С чего вдруг, причем сразу обоих, охватила такая поэзия труда? Откуда такое демонстративное внимание и поддержка определенных кругов, не обделенных властью? Не вызов ли это другим кругам, еще более не обделенным властью?

Как рассказывал Георгий Константинович Жуков, когда его сняли с поста министра обороны, даже близкие друзья — маршалы и боевые генералы — при встрече стали переходить на другую сторону улицы и делать вид, будто незнакомы. А тут такое понимание, вхождение в обстоятельства. Каста старается показать и власти, и плебсу: это мы реальная сила, а он и она — из наших. Похоже, те, кому адресован этот вызов, подняли перчатку.

От того, кто победит в этом противостоянии, зависит очень многое. И доверие к власти, и единение страны, и, как следствие — ее управляемость. И отношение людей к своему государству: как к неохраняемому складу, с которого «все тащат», или как к стройплощадке, на которой все дружно вкалывают.