Беларусь: тайны "гуманного" КГБ без срока давности

Две скорбные даты сплелись в истории России и Беларуси…

30 октября в России отмечают День памяти жертв политических репрессий. Точкой отсчета стал 1974 год, когда в этот день узники советских лагерей совместной голодовкой и зажиганием свечей почтили память безвинно погибших.

В Беларуси акции по поминовению жертв сталинских репрессий приурочены к кровавым событиям. В ночь с 29 на 30 октября 1937 года в застенках минской внутренней тюрьмы НКВД, известной сегодня как СИЗО КГБ, расстреляли более ста деятелей белорусской интеллигенции — писателей, ученых, государственных деятелей. Одной ночи палачам не хватило, расстрелы продолжились и на следующий день, когда было расстреляно более 30 человек.

Места захоронения этих людей до сих пор не установлены. Не известно и точное количество жертв.

По полуофициальным данным, в Беларуси от репрессий в 20-50-е годы прошлого века пострадали около 600 тысяч человек — 250 тысяч по линии судебных и несудебных органов («двоек», «троек», особых совещаний) и 350 тысяч в административном порядке. По уточненным данным, которые привел историк Игорь Кузнецов, в Беларуси было репрессировано в 1930-40-х годах от 1 430 000 до 1 625 000 человек — это те, кто попал «в юридическую и другую документальную статистику». Из них было расстреляно не менее 377 тысяч человек.

Реабилитация жертв политических репрессий началась в СССР в 1954 году. В середине 1960-х годов эта работа была свернута и возобновилась лишь в конце 1980-х годов.

Официально считается, что реабилитация жертв политических репрессий в Беларуси завершена в 2001 году. На этом белорусские власти поставили точку. Эту жуткую тему они похоронили и не находят нужным обнародовать и обозначить места массовых расстрелов и захоронений, назвать имена погибших. До сих пор не выполнено постановление Совета министров БССР от 18 января 1989 года о возведении в урочище Куропаты памятника жертвам репрессий 1937-1941 годов. О создании единой базы данных о гражданах, репрессированных на территории Беларуси в 1920-1950-е годы, и речи не идет, как и об издании книг памяти жертв советских репрессий.

Проблематичным остается и доступ исследователей к архивам КГБ и МВД.

Формально как такового запрета нет. На сайте КГБ, например, сообщается, что в Центральном архиве спецслужбы можно получить «сведения в отношении лиц (уроженцев районов, входящих в современную Минскую область), подвергавшихся политическим репрессиям в 1920-1950-е гг. и впоследствии реабилитированных».

Как будто в Беларуси только на территории столичной области чекисты людей расстреливали!

Однако и здесь есть ограничительный барьер. КГБ поясняет, что «при направлении в Центральный архив письменных обращений заявителям необходимо предоставлять копии документов, подтверждающих родство с запрашиваемыми лицами». То есть, с делами реабилитированных репрессированных вправе ознакомиться только родственники. Но КГБ не сообщает, что знакомство с такими материалами возможно лишь в строго ограниченном объеме. Все дело никогда не покажут. Почему?

Ответ на этот вопрос нашелся на сайте «Деятельность КГБ в Литве». Буквально недавно литовцы, объявившие советские репрессивные органы «преступной организацией», рассекретили указание предпоследнего председателя КГБ СССР Владимира Крючкова от 16 июня 1989 года.

Жизнь по «правде» КГБ

Под грифом «секретно» руководители КГБ союзных и автономных республик получили для изучения «Обзор практики работы КГБ СССР по рассмотрению обращений граждан, связанных с реабилитацией лиц, необоснованно репрессированных в период 30-40-х и начала 50-х годов».

На 22-х страницах глава советской спецслужбы, не без пафоса, анализировал важность выполняемой КГБ работы, которую поручила партия.

«Восстановление справедливости это святой долг перед теми, кто невинно пострадал в годы культа личности Сталина, перед памятью жертв беззакония, перед их родными и близкими, чьи судьбы были исковерканы массовым произволом», — поучительно сообщает он своим подчиненным.

Таковой была линия партии. Была линия расстреливать — расстреливали. Линия изогнулась в сторону реабилитации — не проблема, будем реабилитировать.

«Сколь ни тяжела порой бывает правда, но жить мы должны по правде», — констатировал генерал армии Крючков, бывший в то время депутатом Верховного Совета СССР от Белорусской СССР. В числе особо отличившихся в деле реабилитации «жертв беззакония», он назвал Комитет госбезопасности БССР.

Упомянув в качестве примера десяток слов благодарности в адрес чекистов от родственников реабилитированных репрессированных, генерал прошелся по отдельным недостаткам и перешел к освещению проблемной темы.

Из текста указания становится понятно, что люди стали требовать полного ознакомления с делами. Они хотели знать, кто и за что подвергал их самих, их семьи этому самому «массовому беззаконию». Но получали отказы. Председатель КГБ СССР объяснил почему:

«Вместе с тем органы КГБ при рассмотрении соответствующих обращений граждан обоснованно отказывают в ознакомлении с архивными материалами на реабилитированных исходя не только из того, что это не предусмотрено действующим законодательством, но и из гуманных, морально-этических соображений.

При этом имеется в виду, что в делах на реабилитированных, как правило, заведомо ложные показания, самооговоры, на основании которых были репрессированы другие граждане. Содержание этих дел, став широко известным, может создать негативное представление о личностях самих реабилитированных… Со стороны репрессированных и их родственников не исключаются также акты мести, вандализма, национальной вражды и других нежелательных проявлений».

Но это была лишь часть причин. Более всего старый чекист беспокоился о том, чтобы сохранить в тайне нюансы тяжелой работы госбезопасности, которые были актуальны в конце 80-х, да и сегодня белорусские спецслужбы о том же тревожатся:

«Ограничение доступа к этой категории дел диктуется необходимостью предотвращения расшифровки негласных форм и методов работы органов госбезопасности, проводившихся агентурно-оперативных мероприятий и других неподлежащих оглашению сведений, поскольку в таких делах нередко содержатся данные об оперативных источниках получения информации, меморандумы по агентурным материалам и другие оперативные документы».

…Можно списать все на истекшие сроки давности, можно прикрыться служебной тайной или сделать вид, что та история, замешанная на крови, к сегодняшней Беларуси не имеет никакого отношения. Но себя ведь не обмануть! У памяти не должно быть срока давности…