Рабы не мы

Часто приходится читать о рабском характере русского народа, унаследованного им от времён  крепостного права. Вот несколько примеров, показывающих русских крепостных, с несколько другой стороны, не рабской.

Салтыков-Щедрин, описывая своё детство, рассказывает об одном помещике, своём родственнике, который был очень жаден. Жаден настолько, что по ночам регулярно ходил воровать овощи на огороды своих крепостных крестьян. Те его там ловили и… били морду. Что помещику, впрочем, плохо помогало. Но почувствуйте отношение между дворянами и крестьянами. Крепостные обязаны отработать барщину, но то, что их — это их, и, защищая свою собственность, в средствах они не стеснялись.

Когда этот помещик умер, его крепостная любовница украла все деньги и передала их своему, уже свободному, сыну. Сын помещика, вернувшись из армии, попытался заставить отцову пассию вернуть деньги. С каковой целью начал пороть женщину, но та скоро потеряла сознание. Ее снесли в «холодную», а утром обнаружили, что она умерла.

Узнав об этом, крестьяне тут же пожаловались в судебные органы, и хотя судебно-медицинская экспертиза определила, что женщина умерла не от порки как таковой, что у неё не был повреждён ни один орган, тем не менее следствие длилось три года, и когда дело дошло до Петербурга, там определили лишить сына помещика дворянского звания и сослать навечно в солдаты.

Рассуждая о крепостном праве, привычно вспоминают умалишенную Салтычиху, замучившую десятки своих крепостных девушек и сосланную за это в монастырь. Но ссылали не только в обитель, да и отнюдь не ссылкой подчас оканчивалось дело. Жена описанного выше сына помещика была очень жестока по отношению к своим крепостным и кончила тем, что её задушили подушками её же горничные.

Вот еще пример. Историк Соловьев приводит любопытный факт. Жестокосердная помещица обожала есть щи под крики своей кухарки, которую для этого во время обеда специально пороли. По-видимому, жалобы на мучительницу последствий не возымели, и случилось следующее: внезапно на помещицу напали разбойники, любимую собачку её застрелили, а хозяйке прикладом выбили все зубы. Обчистили — до нитки. Помещица созвала по соседям погоню за грабителями. Но хитрые разбойники оставили на дороге бочонок водки.

Погоня, естественно, уперлась в бочонок, как в непреодолимое препятствие, и, пока тот не опустел, никуда не двинулась. Разбойники скрылись. Соловьев к этому случаю относится, по-видимому, как к курьёзу, но нам интересен столь радикальный способ удержания помещиков в рамках закона.

И наконец, у русского народа было понятие «пострадать за мир». Речь шла о ситуации, когда невозможно было привести в чувство помещика, тогда его крепостные бросали жребий, те, на кого он выпал, шли и убивали помещика со всею семьей (чтобы дети потом крестьянам не мстили). Дом помещика сжигали, а сами шли и сдавались властям. Смертной казни не было, этим убийцам назначали пожизненную каторгу, семьи осужденных царь посылал в Сибирь за казённый счёт (браки заключаются на небесах, и не царю их расторгать), чтобы семьи жили недалеко от каторжанина. И вот эти осужденные и были «пострадавшими за мир». Соответственно, мир (община) собирал деньги и посылал их в Сибирь «пострадавшим за мир» до их смерти.

Не рабы, но и не либералы, а просто, люди не боящиеся бороться за справедливость, и готовые на самопожертвование ради общего дела.