Они ликвидируют ВАС

Результатом «объединения» Верховного и Высшего арбитражного судов будет установление в России режима окончательного беззакония.

Сейчас, когда 30 участников акции Greenpeace против «Газпрома» из девяти стран мира все же отправлены судом на нары мурманского СИЗО, аналитики и политологи соревнуются в версиях: что имел в виду Путин, сказав: «Совершенно очевидно, что они не являются пиратами»? И гадать нечего: это была спонтанная (даже с оттенком изумления: «с дуба рухнули, что ли?») реакция человека с юридическим (пусть даже и специфически юридическим) образованием. Ведь что такое состав преступления и его мотив, вбивается в голову на первом курсе. В данном случае статья 227 УК РФ («Пиратство») описывает их так: «Нападение на морское или речное судно в целях завладения чужим имуществом».

То есть состава этого преступления в действиях активистов Greenpeace «совершенно очевидно» (В.В. Путин) нет. А решение суда о заключении их под стражу по статье 227 — совершенно очевидно есть. Так вот этот суд Путин хочет теперь объединить с Высшим арбитражным «для создания единых подходов в судебной практике»? Но это невозможно в одном государстве: они существуют в разном историческом времени.

Это даже не «конь и трепетная лань», это немыслимое «объединение» кафедры уже почти европейского университета с ПТУ, где, не считая «силовых единоборств», больше уже нечему научиться. По формуле басманного правосудия политизация уголовного суда была куплена в обмен на включение судей в привилегированную касту «силовиков», их причисление к опричнине. Суды общей юрисдикции и стали главным орудием пиратства, то есть «завладения чужим имуществом», рейдерства. Между тем, по общему мнению практикующих юристов, арбитражные суды оставались заповедником относительной законности в этом океане произвола. Да, как и повсеместно, здесь процветала коррупция, но эта территория до сих пор была свободна от насилия. И ментам просто невмоготу стало это терпеть, особенно после уточнения в 2009 году редакции ст. 90 УПК об обязательной преюдиции решений арбитражных судов по экономическим делам.

Конечно, мечталось бы, чтобы арбитражные суды в ходе «объединения» подтянули к себе суды общей юрисдикции, а не наоборот.

Но в таком случае новый «объединенный» Верховный суд РФ возьмет да и отпустит экологов, демонстрантов 6 мая, Ходорковского с Лебедевым и всех, кто сидит по басманному произволу. Вот тут главный госэкзамен, по сравнению с которым все остальное — просто зачет «автоматом».

Объявленная численность будущего Верховного суда в 170 как бы судей в принципе совпадает с нынешней совокупной численностью двух высших судов. Но «специальная» квалификационная коллегия и экзаменационная комиссия, которые произведут ревизию их личного состава, неизбежно устроят зачистку. И здесь у ботаников нет шанса выжить среди гопников — в лучшем случае они просто разбегутся.

Это сигнал инвесторам — бежать без оглядки, теперь у них не будет шанса отстоять в арбитражном суде если не свободу, то хоть собственность. Зато иным бонус — прекрасное здание Высшего Арбитражного суда на Чистых прудах, куда сможет переехать, например, Следственный комитет — как в удобное здание Конституционного суда въехала ФСО.

Все теоретические аргументы о возможной пользе «объединения» остаются не в той плоскости. Да публичного обсуждения «реформы» и не будет: «законодателям» понятно, что за ней скрывается не объявленная цель, а некая интрига. Например (о чем заговорили «политологи»), создание должности под Медведева после его отставки из правительства. Тогда логично всучить ему такую заранее запрограммированную конструкцию, которую, как ни собирай, «все равно получится пулемет», дабы он даже боязливо, как случалось в пору его игрушечного президентства, не заступал за флажки. Но цель интриги (разводки) по ходу реализации может и измениться: полгода назад, когда было впервые объявлено о «реформе», идея могла быть одна, сегодня другая, а еще через год, когда «реформа» будет объявлена состоявшейся, третья.

Неизменными остаются только классовые интересы силовиков и та хватка, с которой они вцепились во власть. В формуле «диктатуры закона», с которой Путин начал свой путь, было изначально заложено убийственное противоречие между его внутренними ипостасями юриста и дзюдоиста. Юрист еще иногда поднимает голову, но дзюдоист в тот же миг с хрястом швыряет «ботаника» об пол.