Документы против "обличительного" мифа о Второй Мировой

В нашем общественном сознании прочно укоренился миф о том, что тяжёлые потери, которые понесли советские войска при форсировании Днепра осенью 1943 года, были якобы вызваны стремлением во что бы то ни стало освободить Киев к 7 ноября – годовщине Октябрьской революции.

«Торопились к празднику и губили людей», - твердят по этому поводу профессиональные либералы-обличители.

Форсирование Днепра действительно стоило Красной Армии тяжёлых потерь. Только вот вопрос: при чём здесь 7 ноября?

Двадцать первого сентября 1943 года вышли на Днепр и на следующий день с ходу форсировали его войска 13-й армии Центрального фронта в районе Чернобыля. Такого же успеха добились войска Воронежского фронта в районе Великого Букрина. К концу сентября 1943 года советские войска повсеместно достигли Днепра и захватили 23 плацдарма на правом берегу. До праздника 7 ноября оставалось больше месяца. И ставить войскам задачу – взять Киев к празднику – никто не собирался.

Тому есть документальное свидетельство:

«Директива Ставки ВГК №30197 командующему войсками Воронежского фронта, представителю Ставки на развитие операции по овладению Киевом. Копия: командующему войсками Центрального фронта. 28 сентября 1943 г. 00 ч. 30 мин.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает, прочно закрепив за собой плацдармы на правом берегу р. Днепр, нанести удар в общем направлении на Кагарлык, Фастов, Брусилов и во взаимодействии с левым крылом Центрального фронта разгромить киевскую группировку противника и овладеть городом Киев.

Не позднее 7 октября выйти на фронт Ставище, Брусилов, Фастов, Белая Церковь.
К 10 октября, не прекращая дальнейшего хода операции, принять от Центрального фронта 13-ю и 60-ю армии и установить с ними к этому времени надежную связь. Об отданных распоряжениях донести.

Ставка Верховного Главнокомандования И.Сталин, А.Антонов». То есть, к 7 октября 1943 года овладевшие Киевом войска должны были уже находиться на линии Ставище, Брусилов, Фастов, Белая Церковь. Но выполнить эту задачу войскам Воронежского фронта не удалось. Попытка наступать с Букринского плацдарма оказалась неудачной.

Вот что, по мнению историка Дмитрия Макеева, было причинами неудачи:

«Плацдарм удалось расширить до 11 км по фронту и до 6 км в глубину. На этом пространстве предстояло уместить четыре армии – три общевойсковые (40-ю, 27-ю и 47-ю) и одну танковую (3-ю гв.). Построение войск было очень плотным, на каждую стрелковую дивизию приходилось в среднем 1,8 км. Развернуть войска на таком пятачке было очень трудно. В силу этого основная часть артиллерии находилась на левом берегу, непосредственную поддержку наступающих войск должна была оказывать полковая и дивизионная артиллерия. 7-й артиллерийский корпус прорыва должен был открыть огонь с левого берега, а когда войска продвинутся вперед, начать переправу на правый берег. Неизбежно возникала пауза в сопровождении пехоты огнем…»

Новое наступление, начавшееся 21 октября, было остановлено удачной контратакой танковой дивизии СС «Рейх».

Попытка возобновить наступление на следующий день также успеха не имела.
В такой обстановке в Ставке было принято решение: главный удар на киевском направлении наносить не с Букринского плацдарма (к югу от Киева), а с Лютежского, находившегося к северу от столицы Украины.

Была подписана директива №30232, в которой сказано

«Ставка приказывает произвести перегруппировку войск 1-го Украинского фронта с целью усиления правого крыла фронта, имея ближайшей задачей разгром киевской группировки противника и овладение Киевом. Для этого: 3 гв. ТА Рыбалко перевести на участок фронта севернее Киева…»
К тому времени Воронежский фронт был переименован в 1-й Украинский. 3-я гвардейская танковая армия, которой командовал генерал Рыбалко, для того, чтобы с Букринского плацдарма перебазироваться на Лютежский, дважды переправилась через Днепр и в условиях осенней распутицы скрытно совершила марш вблизи линии фронта.

Первого ноября началось наступление с Букринского плацдарма, предпринятое для того, чтобы отвлечь внимание немцев и сковать их резервы. А 3 ноября был нанесён главный удар, оказавшийся для немцев внезапным…

В отличие от октябрьских боев, в ноябре наступление на Киев развивалось стремительно. К исходу первого дня операции 240-я стрелковая дивизия, непосредственно наносившая удар на Киев и поддержанная частями 7-го артиллерийского корпуса, была уже в киевском пригороде Пуще-Водице. К утру 6 ноября Киев был освобожден.

Писатель Анатолий Кузнецов, подростком переживший оккупацию, так описал встречу советских солдат в Киеве:

«Там, наверху, на рельсах, обнимались, плакали, истерически визжали женщины, оборванные старухи кидались на шеи советским солдатам.

Солдаты деловито спрашивали:

- Немцы есть?

- Нет! Нет! - рыдая, кричали им.

Солдат было немного, несколько человек, очевидно, разведка. Они перемолвились, и тогда один из них выстрелил в небо зеленой ракетой. Запыхавшись, с той стороны взобрался еще один, белобрысый, добродушный, совсем уж наш хохол, какую-то вязанку в руках пёр.

- Ну шо, намучились? - весело спросил он.

- Намучились! - завыли бабы в один голос.

- То нате, чепляйте на домах. Праздник.

Вязанка, которую он принес, оказалась связкой красных флажков – немногим больше тех, какие дети держат на демонстрации. Бабы накинулись на флажки…»

Тогда ещё никому и в голову не приходило, что спустя несколько десятилетий начнётся период страстного обличения Красной Армии. Например, будет сочинена байка о том, что в сентябре при форсировании Днепра войска «торопились» взять Киев к празднику 7 ноября. О том, что взять город было приказано к 7 октября, но выполнить этот приказ не удалось, обличители знать упорно не желают.