Защита демократии в исполнении Военного института

Двадцать два года назад завершился «августовский путч ГКЧП». Диапазон оценок этих событий очень широк: одни считают их последней попыткой спасти Советский Союз, другие – провокацией, организованной с целью ускорить его распад. Наверное, есть и те, кто до сих пор верит в то, что народ сыграл решающую роль в победе над «цепляющейся за власть партийной номенклатурой».

Вместе с врачами, учителями, студентами, инженерами, кооператорами у Белого дома в ожидании казавшегося неминуемым штурма стояли и те, кто уже был известен (виолончелист Ростропович, музыкант Макаревич, актриса Терехова), и те, кому ещё предстояло прославиться (вице-мэр Москвы Лужков и его беременная жена Батурина, будущий террорист Басаев и основатель ЮКОСа Ходорковский). Безусловно, порыв большинства из них был искренним: людям действительно хотелось свободы и демократии. Это потом стало ясно, что понимание этих явлений теми, кто пришел защищать Белый дом, и теми, кто их туда собрал, было разным.

Хроника того, что происходило в августе 1991 года, расписана буквально по минутам. Между тем, за скобками осталось событие, которое при других условиях могло бы претендовать на заметное место в истории новой России…

Москва, Лефортово. Здесь, на углу Волочаевской улицы и Танкового проезда среди жилых высоток пристроился самый элитный (если посмотреть список родителей курсантов) вуз министерства обороны СССР – Военный Краснознамённый институт. В августе народу там немного, учатся только вторые курсы, остальные в отпусках. С понедельника, 19 августа, все взбудоражены: на занятиях и после них обсуждают только то, что связано с путчем. Большинство, естественно, за народ и демократию, а, значит, за Ельцина. Горячие головы предлагают вскрыть оружейки и идти защищать Белый дом, но командование блокирует такие попытки – после занятий в казармах постоянно находятся курсовые офицеры. Все увольнения отменены, вечерние и ночные «самоходы», на которые начальство до этого смотрело сквозь пальцы, тоже под запретом. Постоянно проверяют и пересчитывают личный состава, за пятиминутное опоздание на построение грозят отчислением.

Тем не менее, шустрые курсанты со спецуры (факультет спецпропаганды на институтском сленге) быстрыми оленями сбегали на набережную Яузы, где у Лефортовского моста стоит танковая рота Кантемировской дивизии, и пообщались с солдатами. Оказывается, в танках нет боекомплекта, бойцам не дали даже автоматов, а всё вооружение роты составляют табельные «макаровы» у офицеров. Танкисты сами не знают, что они тут делают: вроде бы, охраняют мост. От кого, непонятно. Ничего про готовящийся штурм Белого дома они не слышали, но, на всякий случай, осторожно выражают солидарность с народом. Их оставляют в покое, одарив куревом. С утра 22-го все обсуждают свежую новость: то ли этой, то ли прошлой ночью дежурному по институту якобы звонили из штаба Московского военного округа и требовали направить в район Нового Арбата две сотни автоматчиков.

Рассказчики утверждают, что дежурный полковник в это время спал, а его помощники инспектировали караул и суточные наряды, поэтому вызов принял «верный идеалам демократии» курсант-посыльный, который отправил звонившего по хорошо известному всем военным и гражданским адресу. Слух распространяется быстро – вот ведь, и мы, оказывается, поучаствовали в исторических событиях. Все восхищаются «подвигом» героя, правда, никто не может сказать, кто конкретно был этим смельчаком. За обсуждением этого эпизода незаметно проходит первый учебный час, на перемене все припадают к войсковому «Интегралу», чтобы послушать «Эхо Москвы». Многие уже знают, что путч провалился, начались аресты членов ГКЧП, войска уходят из столицы и никакого штурма не будет. Вот-вот всё закончится. И тут в класс врывается дневальный с сенсационным сообщением: «Юрла (военно-юридический факультет) взбунтовалась!» Все, побросав учебники и наплевав на увещевания полковника-преподавателя, несутся на плац – поближе к месту событий. Там от прибежавших раньше узнаём подробности.

Оказывается, после завтрака, когда юристы лениво сбивались в подобие строя, дабы проследовать на занятия, к ним с пламенной речью обратился один из их преподавателей, известный своими либеральными взглядами. Суть его выступления сводилась к тому, что в этот тяжёлый час нельзя оставаться на обочине исторических событий, и долг каждого военнослужащего состоит в том, чтобы встать на защиту законной российской власти в лице Верховного Совета РСФСР и президента Ельцина.

Поэтому необходимо выдвинуть командованию института ультиматум с требованиями оказать деятельную поддержку силам демократии, осудить путчистов и не выполнять их приказы (правда, если не считать полумифического ночного звонка, их вроде и не было), упразднить политотдел, ликвидировать институтскую парторганизацию и что-то ещё, вроде разрешения участвовать в политической деятельности. До выполнения ультиматума предлагалось саботировать учебный процесс. Последний пункт вызвал особое одобрение большинства – ведь третьей парой в расписании стоит сильно не любимая курсантами физкультура с неизменной в летнее время темой занятий «Ускоренные передвижения» (т.е. бег кругами по плацу).

Откуда-то появился барабан, под грохот которого «восставшие» промаршировали в свою казарму, забаррикадировались на втором этаже и вывесили в одном из окон российский триколор… На плацу собралась внушительная толпа. «Мятеж» идёт уже больше часа, а «силы реакции» пока себя никак не проявляют. Основной обсуждаемый вопрос: удастся ли юрле «откосить» от физо? Институтские легенды гласят, что сделать это безнаказанно целым курсом пока ни разу не удавалось. Почему-то все уверены, что это и есть основной побудительный мотив «восставших». Пересказывают свежие новости: во-первых, скоро приедет телевидение, во-вторых, уже позвонили генералу Кобецу, только что назначенному министром обороны России, и тот якобы обещал прислать подмогу.Наконец-то появляются «каратели»: один из заместителей начальника института в сопровождении курсовых офицеров «мятежников», помощника дежурного по институту и дежурной смены караула. Все, кроме генерала, с оружием.

Попытка проникнуть в казарму через дверь предсказуемо заканчивается неудачей: баррикада выдержала натиск. От «восставших» требуют немедленно выйти и отправиться на занятия, в ответ они скандируют что-то про свободу и демократию. В окно никто предусмотрительно не высовывается. Поняв, что так ничего не добиться, «силы реакции» предпринимают попытку штурма: один из курсовых офицеров пытается забраться на второй этаж по водосточной трубе. Это почти удаётся: он уже дотянулся до вывешенного триколора и вот-вот его сорвёт. Но внутри тоже не дремлют: флаг из окна быстро исчезает, вместо него появляется большая снегоуборочная лопата и, как в замедленной съемке, опускается на макушку старлея, после чего следует стремительный спуск незадачливого ниндзя. Зрители приветствуют это восторженным ревом.

После провала штурма реакционеры проводят зачистку плаца и прилегающих к нему спортивных городков от зевак и болельщиков. Уходя в учебный корпус, видим, как на Волочаевской разворачивается машина с надписью «Телевидение». Рядом с ней появляется с десяток колоритных волосатых бородачей с повязками на рукавах, какими-то самодельными пиками и бело-сине-красным флажком. Это прибыла «национальная гвардия» – помощь, обещанная генералом Кобецом.

Об окончании «мятежа» узнаём после обеда. Выясняется, что после нашего ухода «восставшие» продержались ещё около часа. Рассказывают, что за то время, пока шли переговоры, их вождь в сопровождении двоих соратников ушёл по крышам в Белый дом к Ельцину, унося с собой петицию в поддержку демократии от имени Военного института. После этого «мятежники» вышли из казармы. Как раз начиналась третья пара. Занятия по физкультуре прошли в соответствии с расписанием.

В отношении «восставших» не было никаких репрессий, по крайней мере, никто не был отчислен. Медалей «Защитнику свободной России» тоже, вроде, никому не дали. Возглавивший «мятеж» преподаватель-подполковник затем сделал неплохую карьеру в демократическом движении и даже принимал участие в работе Конституционного совещания.Вечером в новостях показали сюжет о волнениях в Военном институте, на следующий день в ряде газет вышли небольшие заметки о «мятеже» в Лефортово. После этого о нем быстро забыли. У страны, только что пережившей «путч», появились новые герои…То, что в 1991-м напоминало фарс и нелепую клоунаду, через два года обернулось трагедией. Тогда Ельцина, в отличие от членов ГКЧП, не смутили толпы народа у Белого дома, а его окружение позаботилось, чтобы у вошедших в Москву танков был полный боекомплект.