Дым возмущения, или О табаке, нянях и нацистах

Можно ли считать курение личным делом? Можно ли считать свою смерть только своей смертью?

По всему цивилизованному миру воюют с курением. Самая модная тема — запрет на курение в общественных местах. Но и с борьбой с курением тоже борются! Например, на стене железнодорожного вокзала Копенгагена несколько лет назад можно было увидеть плакат, размещение которого оплатил один видный местный музыкант. «Поздравляю с запретом на курение, — гласил текст. — Gesundheit macht frei».

Разумеется, вы помните, какой лозунг висел над воротами Освенцима: «Arbeit macht frei». «Не о том печётесь, товарищи, — хотел, наверное, сказать деятель датских искусств. — У нашего общества есть проблемы поважнее здорового образа жизни». Но способ выразить свой протест против запрета на курение в барах он выбрал, прямо скажем, безвкусный.

И он не одинок. Австралиец Адам Крейтон недавно сравнил повышение акцизов на табак в родной стране с антитабачной кампанией в нацистской Германии.
Рекламная кампания одного бразильского бара, где курят, чёрт побери! Больше см. здесь.

Конечно, ни тот ни другой не имели в виду argumentum ad Hitlerum. (Мол, а вы знаете, кто ещё ненавидел курение?) Речь идёт о том, что борьба с курением оправдывается теми же порочными экономическими и моральными аргументами, которые лежали в основе политики нацистов.

Что же это за аргументы?

Германские нацисты и итальянские фашисты считали, грубо говоря, что существование личности только тогда имеет значение и цель, когда она служит государству. Эта разновидность тоталитаризма отвратительна не только тем, что приносит людям физические страдания, но и искажением ценности человеческой личности.

Этому г-н Крейтон противопоставляет либеральный принцип, который отстаивал, например, Джон Стюарт Милль. Опять же грубо говоря, мы вправе вмешиваться в действия других только в том случае, если эти действия наносят кому-то вред. Человек волен делать что угодно до тех пор, пока он никому не вредит.

Так вот, защитники курения считают, что попытки заставить людей отказаться от вредной привычки в принудительном порядке лишают любителей подымить права на свободный индивидуальный выбор. Г-н Крейтон признаёт законным ограничение курения в общественных местах. Действительно, пассивное курение опасно и нарушает свободу того, кто вдыхать смóлы не хочет. Но при этом правительство, по его словам, не должно унижать решение индивида курить в частном порядке.

В принципе Милля заложено признание ценности индивидуальной свободы. И классический либерализм, и его более радикальное ответвление в лице либертарианства считают, что при прочих равных условиях лучше позволить людям делать всё, что они захотят. Либерализм против чрезмерной опеки (патернализма) и принуждения.

Увы, в основе этой позиции, как справедливо отмечает философ Патрик Стоукс из Университета Дикина (Австралия), лежит безнадёжно упрощённый взгляд на общество как на собрание человеческих атомов. Каждый из нас представлялся адептам классического либерализма в качестве свободного, рационального, автономного агента — самостоятельного, независимого, суверенного деятеля. Соответственно, общество виделось как общежитие суверенных лиц, заключивших (условно говоря) свободный договор на основе взаимной выгоды.

Дальнейшие изыскания философов относительно человеческой природы показали, что, к сожалению, люди вовсе не так свободны и рациональны, как представляли себе либерализм и порождённые им экономические теории. Мы зависим друг от друга гораздо сильнее, и границы между индивидами намного слабее, чем считает модель суверенной личности.

Но даже Милль не оправдывал право человека на продажу себя в рабство и самоубийство. Если вы набросились на человека, пытающегося совершить суицид, и отобрали у него пистолет, вас не будут судить за нападение. Общество делает всё возможное, чтобы оградить личность от любого вреда, который она может нанести сама себе. По мнению философа, тот, кто жалуется на государство, которое, словно приставучая няня, старается сделать так, чтобы мы ненароком не убились, забывает о ценности человеческой жизни как таковой. Если вы не хотите, чтобы няня вмешивалась в вашу, как вам кажется, личную жизнь, просто повзрослейте, заключает г-н Стоукс.

Многие с этим не согласны (достаточно вспомнить дискуссию об эвтаназии), вот и г-н Крейтон настаивает на том, что цена, которую человек заплатит за вредную привычку, — это его личное дело и государства не касается. Но разве это только личное дело? Мы обмотаны паутиной социальных связей, и деятельность (нездоровье, смерть) каждого из нас порождает волны, которые проходят через семью, друзей, работу, всё государство и даже мировое сообщество.

Так где же граница между частным и общим?

Подготовлено по материалам The Conversation.