Сирия: умение прощать

Последние месяцы сирийская война редко удостаивается передовых полос в СМИ и громких телевизионных сюжетов. Постоянное насилие не тянет на сенсацию. Должен произойти запредельно кровавый теракт, или гибель высокопоставленного правительственного чиновника/известного полевого командира, или радикальное изменение обстановки на фронтах, чтобы этот затяжной конфликт попал в фокус внимания мировых средств массовой информации. А череда локальных контртеррористических операций, вылазки боевиков из подземных убежищ, постоянные жертвы среди гражданского населения, отсутствие лекарств, воды, топлива, муки – все это стало обыденной, рутинной мукой. Обыденной для тех, кто не испытывает всю запредельную тяжесть гражданской войны на себе и своих близких, кто находится в гарантированной безопасности далеко от Сирии. Для самих сирийцев нет и не может быть ничего рутинного в ежедневном свисте и грохоте смерти. Который продолжается месяц за месяцем и не видать конца этому кошмару.

Перелом в любой войне не происходит в одночасье. Эпоха Наполеона, одним сражением решавшего исход компании и судьбы государств, осталась в глубоком прошлом. Если вспомнить самое страшное испытание для нашего народа, то от переломных сражений под Сталинградом и Курском до падения рейхстага прошли годы кровавых боев и тягостных лишений. И это в условиях открытой, классической войны – с четкими линиями фронтов, массовыми армиями и незначительным влиянием партизанских операций на ее ход. В Сирии все обстоит с обратной точностью – столкновения носят очаговый характер, районы боев переходят из рук в руки, они насыщены гражданским населением, диверсии и засады являются действенными способами нанести урон врагу. В этой войне победа зависит не только от военного успеха. Точнее, огромным успехом может стать событие, с военной точки зрения не очень-то и заметное.

Именно такое событие произошло в Сирии несколько дней назад. Целое подразделение повстанцев сложило оружие, воспользовавшись объявленной государством амнистией. Следует подчеркнуть несколько важных обстоятельств этого прецедента.

Во-первых, добровольно разоружившиеся боевики не находились в безвыходном тактическом положении. Они не были окружены сирийской армией, не были блокированы ударами авиации и артиллерии, у них наличествовало вооружение, снаряжение и даже транспорт. То есть возможность отступить, перегруппироваться, просочиться в другие районы и продолжить боевые операции у повстанцев была – однако они предпочли сдаться.

Во-вторых, разоружившийся отряд численностью около 200 человек состоял в основном из бывших сотрудников сирийских служб безопасности. Из бывших полицейских и армейских дезертиров он состоял. Из перебежчиков с оружием в стан врага, из преступивших присягу государственных людей. Пленение таких противников вообще-то чревато внесудебным и незамедлительным расстрелом на любой войне, начиная с той же наполеоновской эпохи, если не раньше. Отряд боевиков поверил в объявленную сирийскими властями амнистию – и власти это обещание сдержали.

В-третьих, речи не идет об обратном вступлении бывших повстанцев в ряды ВС САР.

Пока не идет, а вот в полицию и отряды добровольцев путь им не заказан. Амнистированным боевикам предоставлен выбор – желаете, демобилизованная жизнь, если угодно, можете продолжить охрану правопорядка. Естественно, при условии своего неучастия в военных преступлениях, геноциде и в составе разных подразделений. И люди действуют согласно своим намерениям. Кто-то уехал к семье и родным, кто-то решил вернуть доверие народа с оружием в руках. Да, пусть пафосно звучит, но если это реально происходит?

В-четвертых, практически у всех сдавшихся повстанцев семьи проживали на территории, контролируемой правительством Сирии. Очень важный момент – отцы вроде как боролись за идеи революции, но их жены и дети продолжали жить в условиях «асадовской тирании»! А ведь перебраться гражданскому населению в освобожденные от сирийской государственности провинции отнюдь несложно. Так нет же - из соображений элементарной безопасности боевики сами переправляют членов семей в те районы, где нет разгула исламистского террора! Террора, который давно подмял под свои ржавые тесаки все революционные фантазии 2011 года…

Кстати, интервью разоружившихся повстанцев не носят пропагандистского характера. Они не заявляют о своей внезапно проснувшейся любви к президенту Асаду и отнюдь не благодарят партию Баас за свою «счастливую» зрелость. Типичные их высказывания таковы: «Присоединившись к революции, мы рассчитывали бороться за гражданские права, за демократичное будущее... Но…увидев масштабы разрушений…почувствовав на своем опыте, что такое власть исламистов, мы решили…договориться с правительством". Или еще более откровенное «…мы давно утратили те идеалы, за которые воевали…наши города и поселки захвачены экстремистами, жить там опасно и невыносимо…Асад ужасен (это говорит в телекамеру только что амнистированный боевик!), но те, кто рвется ему на смену, еще хуже…гораздо хуже…».

Разоружение отряда из 200 повстанцев на фоне их общей оценочной численности в 60.000 – 90.000 стволов малозначимо с военной точки зрения. Но как психологическая победа правительства САР, как мощный информационный удар, как живой пример эффективности недавно созданного министерства Национального Примирения он очень важен. Для многих участников бандитского подполья этот «обратный переход» бывших повстанцев-дезертиров может стать камешком, инициирующим лавину. Если амнистированные боевики будут спокойно жить и служить, если они и далее не подвергнутся репрессиям – число одумавшихся сирийцев, количество желающих закончить бессмысленную братоубийственную бойню будет исчисляться тысячами.

И тогда антиасадовские бандиты станут полностью иноземным, чужеродным элементом на сирийской земле. Это будет знаменовать конец гражданской войны – чистая агрессия международного терроризма против суверенной страны называется иначе.