Мигранты и мы: кто сильнее?

То, что Москва – подлинная метрополия и город, полный возможностей, мы, положим, знали и без «Афиши». Однако материал, появившийся на сайте журнала, интересен, прежде всего, драматургией каждой представленной в нем истории. То есть я понимаю первую реакцию раздраженного читателя на этот текст: понаехали тут, лезут со своими проблемами, да от них спасать Россию и Москву надо, а не выслушивать, что у них и как. Но постараемся пока пройти мимо проблема засилья мигрантов. Кстати, некоторых читателей «Афиши» чрезвычайно взволновал другой аспект: из 24 историй всего четыре – женские. Не у одной феминистически настроенной барышни этот факт вызвал раздражение (о чем они с удовольствием сообщили в комментариях). Хотя очевидно, что подобное соотношение реально отражает гендерную структуру миграции: мужчины чаще уезжают на заработки, чем женщины.

Но меня, как я уже сказал, заинтересовала драматургия этих историй. Почти все они читаются со смесью ужаса и восхищения:

«Я знаю пять языков — руанда, суахили, конго, французский и русский. Мама по-русски не говорит, поэтому я буду переводить. Два года назад к нам домой пришли бандиты из соседней Руанды, расстреляли папу, а маму пытались зарезать мечом. Мне прострелили ногу и решили, что я умер. Остальные родственники все погибли от взрыва, кого-то расстреляли, когда они спали. Мама отправила меня в больницу, но там тоже были бандиты. И они тоже обещали меня убить. Пока я там лежал, они снова пришли к маме, и она стала беременной. Ее заставили. Но друг папы нам очень помог, он сказал, что просто так нас не бросит, — взял и отправил нас в столицу Киншасу. Но в Киншасе решили, что она девушка бандита, стали кидать в нее камни. Друг папы купил нам русскую визу. Мы прилетели в Москву, но в аэропорту нас никто не встретил. Холодно очень было. Нас забрали в какой-то дом, где жили африканцы. А когда родилась Лина, нам сказали: «Уходите отсюда, дети бандитов нам не нужны».

И отняли у мамы паспорт. А потом за нами приехал директор приюта «Незнайка» и привез сюда. Говорят, что теперь нас должны депортировать в какую-то третью страну. А мама говорит, что убьет себя и нас, если снова придется ехать в Африку».

История настолько чудовищна, что кажется, будто такое не может произойти в реальной жизни. Чувство ирреальности настолько сильное, что в процессе чтения возникает даже циничная мысль: «Чем не сценарий для голливудского фильма?» Что правда, то правда – уровень экшна зашкаливает.

Но ведь это не сценарий. Это реальная жизнь. Жутко.

Или другая история: «Я работал в районной больнице в Тюменской области. Какое это было счастье после Таджикистана. На моей родине не было постельного белья, горячей воды, не работала канализация, пациенты приносили свои шприцы. Я получал 500 рублей в месяц. А хлеб стоил 5 рублей. Мы там не жили, а выживали. Потом я поступил в аспирантуру в Москву. Подрабатывал ночью в аптеке, а днем в больнице. Чтобы написать диссертацию, пришлось сначала полгода голодать, чтобы купить компьютер, а потом еще полгода учиться им пользоваться».

А вот здесь многим следовало бы спросить себя: когда ты уже, наконец, закончишь начатую книгу, снимешь задуманный еще в юности фильм, поступишь, наконец, в аспирантуру и сменишь осточертевшую работу? Ведь у тебя есть все по сравнению с этими обездоленными. Но ты этого не ценишь, предпочитая ныть и жаловаться, в том числе и на засилье мигрантов, которые вылизывают наш город за копейки и при этом благодарны за счастье избавления от кошмара на своей родине.

С точки зрения индивидуального действия истории мигрантов очень даже мотивируют. Ведь многие из нас живут в чересчур тепличных условиях, и, если задуматься, страдают от пустых, выдуманных проблем. А вам не кажется, что все наши беды от переедания, во всех смыслах этого слова?