"ХХ век, спи спокойно, мой друг!"

ХХ-й век, словно обелиск памяти возвышаешься ты высоко в облака над кронами деревьев в память о человеке ХХ-го века. И памятник сей многогранен и велик, отдаёт должное великому порыву великого человека ХХ-го века. Сей век о силе человеческого духа, о смелости,  презреньи к мелочам. В нём мозаика миллионов картин человеческого бесстрашия, бескомпромиссности, в нём мягкая улыбка победителя. Горечь кровопролитных смутных лет была похоронена, выросла грандиозная волна порыва к новому и неизвестному, стремление возвысится над рутиной и бытом, когда почти каждый человек желал достичь в чём-то высоты. Как далеко мы продвинулись, как высоко смогли прыгнуть. В науке и технике, в культуре и гуманизме, в музыке и кино, сколько имен, сколько..  Спи спокойно ХХ-й век, ты вернешься не скоро! Видишь, как сползли мы к копошению в ветоши, все еще стоя на твоих могучих грудях.   

Пришли новые люди, чтобы заглушить славесный гимн, воодушевлявший народы, чтобы погасить огонь, что выплавлял нацию. C капающей кровью со своих зубов, и сползающей слюной изо рта. Хищниками в предкушеньи пира были сии люди. Их взгляд - взгляд коршуна, что хочет полакомится твоими потрохами. С их приходом жизнь померкла и посерела, красота закрылась в подвале на засов, дети больше не резвились во дворах, цветы в клумбах позасыхали. Всё пространство наполнилось лишь гулом моторов и шипением трения резины об асфальт. Как важно, словно обер-фельдмаршалы, в своих роскошных авто, перемещают они свои пузатые животы и увесистые защечные мешки. Ты, человек труда, человек ХХ-го века, подтянутый, спортивный счёл бы их за чудовищ из кошмарного сна.

Человек ХХ-го века, ты высоко чтил труд, шлифовать своё мастерство было для тебя делом чести. Сейчас вместо тебя "целеустремлённые", "стрессоустойчивые", "без комплексов" пришли они за дензнаками, и называют сий процесс словом "работа", подобно тому как морская свинка часто сопит вынюхивая где пища, так и они рыщут в поисках дензнаков. Ведь нужны они им очень для своих праздных гуляний, веселий и вещей, что их будут ублажать. Да, друг, новые люди нового века, как дикие обезьяны очень умелы и удивительно быстры, но лишь в расправе с твоим великим наследием, лишь в надругательстве над тобой, лишь в осмеянии тебя. Всё их копошение движется лишь желанием побольше набить карманы, утащить побольше в свою нору... О да, дружок, уж нет у нас теперь преступников, как нет и преступлений, как и зла вообще... Знаю, ты смеешься, друг, из прошлого, смотря, как новые люди спешат на своих автомобилях поскорее к трещащим, ломящимся полкам товаров в магазинах. Я помню, дружок, какой родниковой водой питал ты меня, какие сказочные изумруды являл, но сейчас я стою среди высохшего водоема, здесь лишь камни да серая грязь. Умалишенные не наполняют мою душу. Как же мне не хватает твоего величественного спокойствия, твоего здравого рационального рассудка. Мой город уж не город больше, а транспортный коридор, сеть автодорог, да увеселительных заведений при них. Живут тут куклы плюшевые, безжизненные лица полны безжизненных эмоций, смеются, да не смешно что-то... 

И вывесили на всё свои любимые ценники новые люди, на ум и на талант, на нравственность и на здоровье. Подходи, покупай, кому чего, кому ума, кому здоровья, cчастья, счастья кому?