Разгадка "взбесившегося принтера"

Тысячи раз повторенная шутка про «взбесившейся принтер» уже давно перестала восприниматься как острота или даже метафора. По крайней мере, первая ее часть. К законодательно-судебной практике последних 8 месяцев интуитивно хочется относиться именно так: сумасшествие, безумие, неадекват, не может же такое происходить в наше время и почти в Европе!

Меж тем любое личное соприкосновение с кем-либо из отечественных «верхов» убеждает: людей, которые нами правят, можно называть как угодно, но только не бешеными фанатиками. Да, в «околовластных кругах» толчется какое-то количество реальных безумцев — от коллективного депутата Федорова до коллективного Энтео. Однако ядро действующей власти составляют беспринципные и хваткие циники. Если они делают что-то, то исключительно во имя какого-то практического результата. Который, вдобавок, должен быть достигнут в кратчайшие сроки — внутри Администрации президента самой популярной фразой, описывающей новую политику Кремля, уже давно является выражение «в многоходовки мы больше не играем».

Следовательно, у парламентской вакханалии есть простые прагматические причины. Зачем-то «им» это нужно. Но зачем?

Самым простым ответом было бы рассуждение о происходящем на наших глазах переходе от «суверенной демократии» к неприкрытым авторитаризму и диктатуре. Мол, руководство нашего государства было так напугано прошлогодними уличными протестами, что решило существенно ужесточить режим, до предела завинтив гайки. (Плюс разнообразные варианты этой же мысли: от «переход к диктатуре был запланирован еще давно, с тех самых пор, когда появилась идея неконституционного третьего срока», до «все происходящее после 7 мая 2012 года является личной местью Путина образованным горожанам за испорченную инаугурацию»).

Однако наблюдения за практическими последствиями уже принятых репрессивных законов на данный момент этот тезис, вроде бы, опровергают. Наиболее наглядно это заметно на примере последней инициативы Госдумы — о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних.

Дело в том, что аналогичный закон уже был принят Законодательным собранием Санкт-Петербурга без малого год назад. И на жизни геев северной столицы он почти никак не сказался. Единственными прецедентами его использования в реальной жизни, если я ничего не пропустил, стали очередная отклоненная заявка на питерский гей-парад и судебный иск к певице Мадонне, якобы пропагандировавшей гомосексуализм на своем концерте (при этом суд принял решение в пользу Мадонны).

Почти наверняка примерно так же он будет работать и в масштабах страны. Т.е. на практике чиновники будут доставать его из «долгого ящика» лишь тогда, когда им будет нужно официальное оправдание отказа в проведении гей-парада (которые и так пока ни разу не разрешали). Плюс разнообразные «православные» активисты периодически будут подавать иски на звезд шоу-бизнеса (и, как правило, проигрывать — впрочем, каждый такой суд будет становиться очередным крупным новостным поводом и темой для обсуждения). Ну, может, еще на каких-нибудь фильмах сделают дополнительную пометку «18+». И всё.

Здесь хотелось бы сделать оговорку: разумеется, все вышенаписанное не значит, что у нас в стране вообще нет проблемы с правами геев или дискриминации сексуальных меньшинств. Просто эти проблемы возникли гораздо раньше, чем принимающийся сейчас Госдумой закон, и почти никак с ним не связаны. Когда в 2006 году бритоголовые активисты громили клубы ЛГБТ, милиция, еще не переименованная в полицию, жестко разгоняла депутатов Европарламента, пытавшихся принять участие в гей-параде, а Юрий Лужков публично объявлял, что никогда не допустит в Москве такого «срама», о депутате Милонове еще никто не слышал, а федеральный парламент, активно обсуждающий пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних, казался дурной фантазией юмористов.

Это же относится и чуть ли не ко всем остальным скандальным инициативам власти последнего времени. Никто еще не заплатил полмиллиона за нарушения на митингах, никакие свадьбы тоже разгонять не спешат, и даже несанкционированная акция на Лубянке прошла в общем и целом мирно. Никто пока не сел за «клевету». Никто кроме Pussy Riot (у которых, очевидно, особый случай) серьезно не пострадал за «оскорбление чувств верующих». Никто не признан «иностранным агентом». Пару раз Роскомнадзор попытался было блокировать крупные сайты, но сразу же получил по рогам и сдал назад. И даже всех сирот, у которых уже есть американские усыновители, кажется, все-таки собираются выпустить к своим семьям.

Опять же: я совершенно не имею в виду, что у нас в стране все в порядке со свободой собраний, свободой слова, ситуацией в некоммерческом секторе или тем более с сиротами. Просто проблемы во всех этих сферах в минимальной степени связаны с разгулом «взбесившегося принтера». Да, к 2013 году жизнь независимых НКО в России стала еще тяжелей, чем к 2012. Но 2011 в этом смысле был тоже более тяжелый, чем 2010, 2010 — чем 2009 и так далее, начиная, как минимум, с «дела ЮКОСа», а затем «оранжевой революции» в Киеве.

Т.е. цель репрессивных законов вовсе не в резком ужесточении режима. Но в чем же? Некоторые, например, Олег Кашин, считают, что это накапливание «запаса прочности», чтобы в решающий момент можно было ответить на очередной политической кризис «широкой либерализацией». Эта версия красива, но маловероятна, т. к. предполагает готовность к многоходовым комбинациям, которые у нынешнего состава Администрации, как уже было сказано, не в чести.

Другие рассматривают репрессивное законодательство как дубинку, с помощью которой власть имущие грозят непокорному обществу: в случае чего, дескать, мы в любой момент можем пустить ее в ход. Возможно, такая цель и существует, но вряд ли она является главной и основной — гораздо проще напугать непокорных реальными посадками. Одно «болотное дело» в этом отношении перевешивает всю неимоверную активность Госдумы. А большинство законов последнего времени рождает в душе, скорее, не страх, а злость.

Поэтому, на мой взгляд, все гораздо проще, циничнее и вместе с тем действеннее. Главная цель «медийно-депутатских» страшилок последних месяцев состоит лишь в том, чтобы граждане, интересующиеся общественно-политической жизнью и следящие за новостями, постоянно меняли темы для разговора. Чтобы общество отчаянно спорило по вопросам гомосексуализма, иностранного усыновления, веры и морали, допустимости получения денег из-за рубежа и т.д. Чтобы люди кипели, возмущались, делились на «лагеря», пусть даже выходили на улицы бить друг другу морды. Все, что угодно, лишь бы развалить образовавшееся полтора года назад единство «граждане против жуликов и воров во власти».

Если в рамках очередного из таких споров удастся противопоставить космополитичные столицы консервативной глубинке — как в случае с Pussy Riot, антисиротским законом или геями — это дополнительный бонус. Однако вряд ли он является основной целью: к примеру, повышение штрафов за регистрацию по месту жительства или запрет курения в общественных местах бьют по всем категориям населения. Вдобавок этот бонус влечет за собой и издержки в виде международных проблем (кстати, геи в этом смысле, скорее всего, создадут для режима еще больше проблем, чем Pussy Riot: в Кремле, вероятно, до конца не понимают, насколько нервно на Западе относятся к дискриминации сексуальных меньшинств). Поэтому «некурящие против курильщиков» в определенном смысле является даже более выигрышной темой. И нет никаких сомнений, что в ближайшее время она будет отработана по полной.

Тактика очень простая, лежащая на поверхности и даже банальная. Но вот как ей противостоять - вопрос совсем не банальный.

Дело в том, что первое приходящее на ум решение — не поддаваться и вообще не реагировать на все эти законы — боюсь, не выход. В таком случае власть, скорее всего, будет делать следующий шаг. Не обратили внимания на закон о пропаганде гомосексуализма? Берем любое СМИ, продолжающее настаивать, что однополый секс не извращение, а разновидность нормы, и, действительно, присуждаем ему штраф в полмиллиона. Не среагировали и на это? Начинаем преследовать каждое появление открытого гея в публичном пространстве, где его могут увидеть дети. И т. д. В какой-то момент все равно невозможно будет не зайтись в коллективной истерике - «что же это вы делаете, сволочи?!»

В этом смысле нынешнее положение вещей, когда коллективная истерика начинается еще в момент внесения законопроекта в Госдуму, является наиболее гуманным. Но для политической оппозиции оно, безусловно, проигрышно. Ведь «горячих» тем можно придумать еще довольно много. Отмена моратория на смертную казнь, политическая реабилитация Сталина (в честь, допустим, 70-летия Победы), принудительное лечение в психушках для различных категорий душевнобольных, восстановление уголовной ответственности за употребление наркотиков — любой желающий с легкостью может продолжить этот список, с большой вероятностью угадав один из следующих сюжетов  публичного обсуждения. За такими спорами может пройти еще год, два, три, а там, глядишь, уже и новые выборы... (Дальше, насколько я понимаю, никто из кремлевских обитателей сейчас не загадывает).

Возможно, выходом из этой ловушки могла бы стать попытка предложить обществу свою повестку для обсуждения. Благо за темами далеко ходить не надо. Образование, здравоохранение, безопасность, мигранты, ЖКХ, проблема малого бизнеса — бери любую из этих сфер, придумывай в ней яркие инициативы плюс запоминающиеся лозунги и начинай их максимально распространять. Два года назад Навальный проделал такой фокус с темой коррупции, благодаря чему была выиграна избирательная кампания-2011 «за любую партию кроме жуликов и воров». Однако способны ли на это те, кто сейчас называет себя оппозицией — большой вопрос.

Так или иначе, придумать наиболее эффективный ответ на «законы-вбросы» - главная задача, которая в настоящий момент стоит перед всеми оппозиционными силами. У кого это получится, тот и выбьется в лидеры.