Террор - инструмент бесстыдных

Террор — инструмент бесстыдных. Россия уже имеет опыт последствий уступок.

То, что в Сирии действуют не повстанцы, а террористы, несомненно, было ясно их финансистам с самого начала. Ясно хотя бы потому, что в точности таких же преступников уже использовали в качестве инструмента разрушения Ливии. До того ещё могли у кого-то оставаться надежды: мол, американцы не очень себе представляли, с кем имели дело. Думаю, после Ливии сомнений не оставалось уже ни у кого. Поэтому ясно: абсолютно никакие — даже самые откровенные — преступления этих бандитов не заставят от них отступиться.

Примерно то же получилось в германских вооружённых силах в связи с печально памятным приказом об особой подсудности в зоне исполнения плана «Барбаросса». Там совершенно открытым текстом сказано: какие бы то ни было преступления, совершаемые немецкими военнослужащими в зоне исполнения этого плана — то есть на территории Советского Союза — подлежат наказанию лишь в той мере, в какой они подрывают боеспособность германских вооружённых сил. Таким образом солдатам Германии (а заодно — её многочисленных союзников) было официально даровано право на преступления.

Здесь то же самое. Более того, учитывая накопленный с тех пор опыт, наш противник (а Соединённые Государства Америки — и примкнувшие к ним арабские нефтяные королевства — именно наш противник, и сейчас он просто готовит себе удобный плацдармы на других направлениях, чтобы потом нанести по нашей стране уже совершенно неотразимый удар) полагает: преступления против мирных жителей делают армию только боеспособнее. Ведь, опасаясь мести и наказания за эти преступления, тот, кто их совершает, будет драться до конца. И те, кто просто находится рядом с преступниками, тоже будут драться до конца, опасаясь, что их самих сочтут преступниками — или по меньшей мере пособниками преступников — и соответственно покарают. Так что чем больше преступлений будут творить эти бандиты в Сирии, чем откровеннее будут эти преступления, тем охотнее спонсоры всего этого безобразия будут их финансировать, поддерживать и — главное — объявлять борцами за свободу.

Ибо эту самую свободу они представляют себе как свободу совершать преступления в интересах тех, кто натравливает преступников на мирных жителей.

Полагаю, наша власть тоже понимает всё вышесказанное. Более того, думаю, что даже Дмитрий Анатольевич Медведев извлёк некоторые уроки из опыта Ливии, так что теперь понимает (хотя бы в общих чертах), к чему привело его прямое указание (он тогда же заявил: российская дипломатия действует по его предписанию) не накладывать veto на проект резолюции Совета Безопасности ООН №1973. Как известно, именно эту на первый взгляд невинную резолюцию об установлении бесполётной зоны наши стратегические противники использовали, чтобы выбомбить вооружённые силы Ливии, разрушить некоторые ключевые элементы инфраструктуры и в конечном счёте поддержать вторжение британских и французских спецназовцев. По-моему, урок на тему «коготок увяз — всей птичке пропасть» получился очень уж наглядный.

Надеюсь, такие уроки доходят практически до каждого. Хотя, конечно, есть у нас люди, считающие, что Америка ueber alles и соответственно любые преступления, совершаемые в интересах Соединённых Государств Америки — не преступление вовсе, а высшее проявление закона и порядка. Но таких, к счастью, немного, и влияние их на российскую политику небезгранично. Поэтому я очень надеюсь, что американцы при всём желании не найдут средств, способных отвратить Российскую Федерацию от поддержки Сирии.

Правда, некоторые демонстративные жесты для умиротворения американцев у нас всё-таки делают. Например, сообщено, что Российская Федерация пока не будет заключать с Сирией новые контракты на поставки оружия. Ну, так новые и не требуются, поскольку по старым контрактам поставляется достаточно новое оружие, чтобы отбить всякую мысль, допустим, о повторении ливийского сценария, когда просто выбомбили всех желающих защитить страну.

Я, конечно, не исключаю, что американцы могли бы всё-таки придумать что-то, что могло бы заставить Российскую Федерацию сдать Сирию. Но это была бы уже другая Россия — не та, какую мне хочется защищать.