Украина: просто реституция

В нынешнем украинском политикуме сомнение в безальтернативности евроинтеграционного курса стало вроде чем-то неприличным. Тут же назовут антидемократом, ретроградом и чуть ли не «врагом народа». Оно и понятно. Украина в Евросоюзе - это прекрасная картинка, особенно в контексте перманентних выборов: свободный и гордый народ, богато живущий на своей, Богом данной земле. Правда насчет «своей земли» возникает некая нескладушка. И на чьей земле имеет шанс жить этот самый гордый народ – один Бог знает…

Тема реституции, то есть возврата собственности бывшим владельцам, уже не нова в отечественной журналистике. Например, Александр Горохов, Владимир Колычев, Виктор Трегубов задавались вопросом: а что будет со всеми видами собственности, особенно с землей, в условиях евроинтеграции? И что может случиться, если на украинские просторы ворвется страшный зверь под названием «реституция»?

Напомним, «реституция» - это форма материального возмещения ущерба, возникшего в результате неправомерного юридического акта, путём восстановления состояния, существовавшего до его совершения. То есть все возвращается предыдущим хозяевам. И направлена она может быть на широчайший круг объектов – от культурных ценностей до участков земли.

Именно на последний объект, на землю, мы хотел бы обратить особое внимание, поскольку Украина – это огромный, почти 604 тысячи квадратных километров, участок плодородной земли, находящийся в географическом центре Европы. И сама интеграция будет создавать благоприятные условия для возникновения и реализации желаний обладать этой землей.

С исторической точки зрения реституция - это может быть даже и справедливо. Советская власть поступила с владельцами земли «круто», хотя и они были не паиньками. Пункт 1 «Декрета о земле» (26 октября 1917 года) гласил: «Помещичья собственность на землю отменяется немедленно и без всякого выкупа». В результате по всей стране было конфисковано 152,5 миллиона гектаров помещичьих, удельных (принадлежавших царской фамилии), монастырских и церковных земель. На территории будущей Украинской ССР (на то время без западных областей современной Украины, Бессарабии, Буковины и Крыма) таких земель было конфисковано 12,3 миллиона гектаров.

Одновременно в результате уравнительного перераспределения земли еще 20 миллионов гектаров сельскохозяйственных угодий на Украине было отобрано у кулаков и передано в пользование бедноте и крестьянам-середнякам. В пользование, но не в собственность: земля принадлежала государству.

В регионах, присоединенных к Украинской ССР в 30-х годах (по столь проклинаемому у нас «пакту Молотова-Риббентропа», вполовину увеличившему территорию страны) история повторилась. По современным польским данным, в «восточных крессах» Польши после 1939 года только у 7 244 «осадников» (так назывались польские крестьяне-землевладельцы, участники силовых украинско-польских противостояний 20-х годов) было конфисковано 133 146 гектаров земли.

Итого властью было отобрано у собственников более тридцати двух миллионов гектаров земли, или более 52% всей территории современной Украины. По правилам реституции земля должна быть возвращена бывшим хозяевам. Причем далеко не вся гражданам Украины: под конфискацию попадали и поляки, и немцы, и евреи, и греки, и русские. Причем русские, хотя бы даже в лице династии Романовых, – в наибольшей степени (1,1 миллиона десятин только удельных земель). А исторический центр Львова до 1939 года принадлежал, как известно, полякам.

В 30-х годах подавляющая часть этого земельного фонда была насильно сконцентрирована в колхозах и совхозах, разрушенных уже в нашу эпоху – эпоху суверенной Украины. Сейчас это богатство принадлежит, во всяком случае, по Конституции страны, народу, а по факту является бесконечной питательной средой для коррупции в органах власти всех уровней, получивших права на распределение и передачу в собственность земельных участков. Кто приторговывает сотками, кто – гектарами, кто – акваториями, но можно себе только представить, что начнется в землепользовании, когда в тщетной, но азартной «погоне за европейской мечтой» Украина будет вынуждена прибегнуть к реституции.

Конечно, можно возразить, что подавляющее число документов о собственности на землю сгорело в пожаре гражданской и мировой войн, да и мирного времени. А значит – претензии к возмещению ждать не стоит. Да, кулаков в 30-х годах «подчистили» качественно, но ведь их были миллионы (в 1927 году – 7,9 % земледельческого населения СССР). Так что дайте возможность, а потомки и документы найдутся.

Кроме того, собственнические документы сохранились у потомков аристократии, поместья которых при конфискации представляли особую ценность. В 1918 году Таврическая губернская газета с гордостью писала о конфискации имения великого князя Михаила, которое представляло «громадное общегосударственное значение, так как в нем была введена 10-польная система, имеется конский образцовый завод, образцовое молочное хозяйство, овцеводство». Генеалогическая ветвь князя Михаила исчезла, но его родственников, Романовых, в Европе более чем достаточно. Так что за наследниками дело не станет.

Подтверждение «реституционных» настроений в отношении земель Украины мы получили, совершенно неожиданно, из рассказа генерального продюсера медийного проекта «МК в Украине» Владимира Гоцуленко. Он без малого 20 лет близко знаком с Эдуардом Александровичем фон Фальц-Фейном, нынешним главой известного рода лихтенштейнских баронов и русских потомственных дворян.

Так вот, все эти годы барон неоднократно встречался и с президентами Украины, и с ее премьер-министрами. У него была одна просьба: посодействовать в получении права на долгосрочную аренду земли, на которой находится бывшее поместье Фальц-Фейнов, пришедшее в полный упадок. Барон мечтает, до сих пор мечтает, построить на этом месте небольшой современный город, с картинной галереей, библиотекой, школой, больницей, концертным залом. Построить за свои кровные. В просьбе ему вежливо отказали, но зато наградили орденами за вклад в культурное наследие Украины.

Десятки лет лихтенштейнский барон (кстати, ему в прошлом году исполнилось 100 лет) дарил Украине картины известных художников, купленные на «Сотбис», выделял кругленькие суммы, чтобы сохранить свое родовое гнездо. Отреставрировать дом. Возвести церковь. Поставить памятники дяде Фридриху, основателю заповедника и бабушке Софье, построившей порт Хорлы. Деньги, и немалые деньги, уходили, как вода в песок. Вместо реставрации дом, в котором родился барон, просто тупо снесли, вырыли котлован – и все. Деньги закончились…

Поэтому вполне естественно, что при первой же возможности Фальц-Фейны попытаются вернуться, но уже не просителями, а хозяевами. А с точки зрения реституции Фальц-Фейны – это безусловные владельцы и легендарной «Аскании-Нова», и полуострова Горький Кут, что на Херсонщине.

Однако оставим в покое легенды: Аскания-Нова - это, прежде всего, 33 000 гектаров земли, из которых 11 000 га - девственная степь.

К сожалению, барон фон Фальц-Фейн - исключение. Он всей своей жизнью доказал, ЗАЧЕМ хочет вернуться на родину и почему его вилла под Вадуцем, в Лихтенштейне, называется «Аскания-Нова». Но не следует ожидать, что все наследники украинских земель - альтруисты. Земля - это товар, а где товар - там спекуляция.

Причем в Украине именно спекуляция уже началась. Уже всем известно, что недавно поляк Ежи Броневский выиграл в Европейском суде дело №31443/96 – о компенсации ему Украиной 60 400 тысяч евро за дом, принадлежавший его бабушке. И уже есть очередь из 84 тысяч желающих. И обратите внимание – очередь не столько из желающих вернуть землю или имущество, сколько получить денежную компенсацию за утраченную собственность. И вряд ли есть основания сомневаться, что это только первая волна. Будут и другие: ведь только в официальном порядке после войны из Украины было выселено более 800 000 поляков. А сколько их бежало во время «волынской резни»?

Так что, здоровья тебе, бюджет Украины!

***

 Любая страна, пережившая реституцию, сталкивалась с рядом проблем, которые так и остались неразрешенными. О некоторых из них нам удалось побеседовать с председателем правления латвийской неправительственной организации Political initiative Сергеем Благовещенским. Получилось интересно.

– Сергей, реституция – это плюс или минус?

– Я не готов ответить в таких радикальных формулировках. В обществе, живущем в условиях свободного рынка, частная собственность является священной. Поэтому с вступлением Латвии на независимый путь развития в девяностых годах 20-го столетия вопрос возврата собственности был наипервейшим. В январе 1992 года вступили в силу законы о денационализации и о возврате домовладений законным собственникам. На первый взгляд справедливость восторжествовала, но возникло и достаточно много проблем.

– Политических, экономических или моральных?

– Всех и всяких… Во-первых, в 30-х – 40-х годах около 80% недвижимости было заложено в различных банках. То есть практически право собственности принадлежало банкам. Во-вторых, что делать с людьми, которые живут в денационализированных домах? Они получили право на жилье на законных основаниях от легитимной на тот момент власти. В-третьих, вопрос о возврате недвижимости еврейской диаспоре до сих пор не решен, т.к. она претендует на очень большое количество зданий, в которых на данный момент живут люди или ведется хозяйственная деятельность. Данный вопрос принял политический окрас. В случае положительного решения этой проблемы могут потребовать возврата собственности и немецкая, и русская диаспора.

– Ну это городская собственность, а что с землей?

– С денационализацией земли в Латвии начал функционировать свободный рынок. Стали совершаться сделки купли-продажи, залога и аренды. К сожалению, множество земель попало в собственность людей, которые далеки от сельского хозяйства или используют право владения землей как финансовый инструмент. В результате очень большое количество земель не обрабатывается и это является проблемой государственного уровня. Также в результате кризиса 2008 года множество земли и лесных угодий оказалось в собственности скандинавских банков.

– И все-таки Ваше мнение о реституции…

– Все большее количество экспертов считает, что денационализация земли и домовладений не может быть справедливой. Это подтверждается несколькими скандалами, когда целые кварталы денационализированных домов возвращались наследникам, потерявшим права собственности. Аналогичные скандалы были связаны с возвратом земли. По мнению экспертов, идеальным вариантом было бы начать все с нуля.

Ну вот, приехали… Процесс длится третий десяток лет и в результате надо «начать все с нуля». А за это время и земля, и недвижимость уже оказались в собственности банков. Как и большинство, простите, «реституированной собственности» оказалось объектами элементарных спекуляций.

И это в крохотной законопослушной Латвии. И при том что в Прибалтике сначала провели реституцию, а потом приватизацию. А что будет в Украине, где все уже приватизировано или украдено, а тут на подходе новые «реституированные хозяева»? Готова ли Украина? И готовятся ли в Украине? Не появятся ли у нас отечественные «внебрачные внуки любовницы настоящего хозяина», подобные тому, который выгнал из ее рижской квартиры великую Вию Артмане (как об этом вспоминал сын актрисы Каспар)?

В поисках ответа мы обратились в Минюст и МИД Украины, задав им три вопроса:

1. В связи с подписанием Соглашения об ассоциации с ЕС планируется ли внедрять европейские нормы относительно обеспечения реституции национализированной во время советской власти собственности (земли, недвижимости и тому подобное)?

2. Поступали ли запросы к Министерству иностранных дел относительно возвращения национализированного во время советской власти имущества от иностранных граждан?

3. Изучался ли МИД опыт реализации «реституцийных» законов, которые были приняты в 90-х годах в восточноевропейских странах: Литве, Латвии, Эстонии, Чехии, Польши и иных.

«Орлы юриспруденции» из ведомства Александра Лавриновича отмалчиваются уже второй месяц. Хотя, казалось бы, странно. Не так давно министр заметил: «И я как человек, который отвечает за регистрацию прав на недвижимое имущество и земельные ресурсы Украины, хочу сказать, что мы сегодня имеем очень эффективную работу этих двух органов и третьего, который нельзя назвать органом - это большая армия нотариусов». Получается, что органы есть, а вот ответа на вопрос, непосредственно связанный с деятельностью этих органов, – его все нет и нет. Почти медицинский диагноз!

Из МИД же ответили только на первый вопрос. Да и то лучше бы промолчали, потому что ответ просто сразил: «Положения проекта Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС, которая планируется к подписанию осенью этого года во время Вильнюсского саммита «Восточного партнерства», не предусматривают внедрения в Украине европейских норм в отношении реституции ранее национализированного имущества. Поэтому будущее подписание Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС не будет непосредственно влиять на развитие отечественного законодательства в этой сфере» (из письма МИД от 2 апреля 2012 года, №913/36 – 172/3-769).

Опять приехали! Практически все европейские страны постсоветского лагеря были вынуждены провести реституцию, а наши дипломаты уверены, что Украину «минет чаша сия».

Не минет. Потому что юридический базис для реституции в Европе давно создан, а за последние два десятка лет еще и качественно апробирован на просторах постсоциалистического пространства. Это статья 1 Протокола №1 к «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» (1952): «Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права». А тут «в засаде» сидит и Европейская конвенция 1984 года «О компенсации ущерба жертвам насильственных преступлений», подтвержденная Генеральной ассамблеей ООН: «Стороны… несущие ответственность должны предоставлять справедливую реституцию жертвам их семьям и иждивенцам» (статья 8).

Украина со слишком большим азартом клеймила свое советское прошлое, признавая его преступным на евросаммитах, типа Вильнюсского 2009 года. Это там, где поставили знак равенства между коммунистическим и фашистским режимами. Доклеймились… Теперь Европа имеет все основания применить принцип реституции на «преступное прошлое страны».

Есть не только основания, но и возможности. Потому что в случае подписания Соглашения об ассоциации Украины и ЕС наша страна возьмет, не сможет не взять, на себя обязательство «подогнать» свое законодательство под европейское. И следить за этим будет совместный орган - Совет ассоциации Украина-ЕС. По оптимистичному заявлению посла Украины в ЕС Константина Елисеева, данная структура будет действовать на постоянной основе, а ее решения будут иметь обязательный характер для двух сторон: «Это важно для обеспечения надлежащего выполнения Соглашения. Жизнь меняется, меняются экономические, финансовые, социальные, политические условия. Совет ассоциации призван реагировать на все это, принимая соответствующие решения».

Правда, возникают два вопроса. Во-первых, где будет она, та самая хваленая и так тщательно хранимая ура-патриотами суверенность страны, если в ней будет существовать специальный надправительственный, наднациональный орган с обязательным характером исполнения его решений? Вопрос риторический.

И второй вопрос, вытекающий из того, что в Совете ассоциации будут представлены все стороны, которые подпишут Соглашения об ассоциации Украины и Европы. Иными словами, все члены Европейского союза, а это 28 государств (включая и ожидаемую там Хорватию). Плюс еще один «подписант» - собственно Украина. Какие у Украины остаются шансы к отстаиванию своих интересов, если ее участие (влияние) в органе, регулирующем будущее страны, близко к статистической погрешности? Так что, если скажут: «Отдать землю!» - отдадим, как миленькие. А потом останемся наедине с бесконечной чередой катастрофических экономических и социальных конфликтов, которые возникнут на этой почве.

Мы понимаем, что евроинтеграция Украины закреплена на законодательном уровне. Нам самим хотелось бы жить в стране развитой и однозначной правовой системы, где не было бы коррупции и ментовско-чиновничьего беспредела. Но стоит ли ради этого лишаться политического суверенитета.

А еще мы знаем, что «dura lex, sed lex» – «суров закон, но это закон».