Александр Минкин: смерть Крёстного

Г-н президент, во вчерашнем письме («Старая песня главного») мы обещали вернуться к самому любопытному моменту вашего «разговора с народом». Вы рассказали про два письма Березовского. А мы и не знали, что их было два. Мы и в одно-то не очень верили.

«Крёстный отец Кремля» — так называлась книга о Березовском (теперь стоило бы добавить «…и Государственной думы»), а крёстные отцы не любят оставлять письменные следы.

Вы говорили о Березовском с явной неохотой. Вы морщились, преодолевая, видимо, отвращение к теме. И всё же зачем-то рассказали. Вас Клейменов спросил, то есть можно сказать, вы сами себя спросили.

ПУТИН. Березовский пишет, что совершил много ошибок, просит его простить и дать возможность вернуться на Родину.

Понятно, что его раскаяние, а главное, просьба были чрезвычайно неприятны для вас и для многих влиятельных людей. Он был здесь крайне нежелателен и очень опасен.

Как только он умер, ему начали ставить диагнозы: сердечный приступ, самоубийство на фоне депрессии. Но мы сразу написали: «Нет, болезнь у Березовского была другая, неизлечимая. Она называется он слишком много знал». (Заголовком той заметки послужила одна из ваших любимых поговорок: «Кто нас обидит — дня не проживёт»).

...Он слишком много знал. А кроме того, у него была неуёмная натура. И вы очень хорошо его изучили. В 2001 году на пресс-конференции вас о нём спросили. Ответ знаменитый.

ПУТИН. Борис Березовский — это кто? Я Бориса Абрамовича знаю давно, он неуёмный и неугомонный человек. Он всегда кого-то назначает и кого-то свергает. Вообще это неплохо… Знаете, про рыб всяких, которые, чтобы одни не дремали, другие должны их тревожить.

Г-н президент, получается, вы назвали его щукой, а кто караси — не так уж важно. Главное: вы описали характер — неуёмный и неугомонный.

Он и в Лондоне не сидел спокойно. Ругал вашу политику и вас лично, вылезал к журналистам в маске с вашим изображением — хулиганил (не его ли избирательный бюллетень погубил журнал «Коммерсантъ-власть»?), поощрял какие-то расследования, устраивал какие-то грандиозные судебные процессы… Но всё это было там.

А если бы он вернулся…

Покаянное письмо? Вполне возможно, что он искренне покаялся, извинился. Но разве изменился?

Пусти такого — на следующий день начнёт дебоширить. Вся пресса будет брать у него интервью. Да и как не взять? Если вы его простили, пустили и помиловали — значит, он разрешён.

И про выборы он бы говорил, и Кадырова бы задевал, и на Болотную кинулся бы… Это была бы ежедневная головная боль (ваша).

Но разве только ваша? А все его бывшие партнёры — разве обрадовались бы? А все, с кем он организовывал залоговые аукционы, — все эти бывшие вице-премьеры, тогдашние руководители Госкомимущества, про которых он знал, у кого и сколько брали реформаторы, — да они бы пришли в ужас от одного известия о его возвращении. Ведь он бы начал восстанавливать старые связи.

И что делать? Сажать неудобно, убивать дома тоже плохо. Вы, г-н президент, рассказали народу о своих терзаниях из-за писем:

ВОПРОС. На первое письмо, которое вы получили в феврале, вы ответили?

ПУТИН. Нет. Понимаете, ведь дело в чём: дело в том, что он просил дать ему возможность вернуться в Россию. Конечно, глава государства может помиловать, может ещё какие-то провести акции, но для этого нужно было провести юридический анализ (я уже не говорю о моральной стороне дела), нужно было проконсультироваться, наверное, с Верховным Судом, с прокуратурой. Надо было понять юридическую сторону дела.

И такую мороку устроить себе, чтобы в собственный более-менее тихий пруд запустить щуку?

Письма Березовского нарушили сложившуюся «добрую ссору». Обострили ситуацию. Несколько лет Россия требовала его выдачи, а он отказывался вернуться. А тут вдруг согласился. И что делать России (то есть вам)? Не пускать — нелогично. Давать ему гарантии, что не посадят, — неловко и незаконно. Отказать раскаявшемуся грешнику — немилосердно, не по-христиански. Вот он и умер.

ВОПРОС (о смерти Березовского). Насколько правдоподобной вам кажется версия об операции зарубежных спецслужб?

ПУТИН. Ну с них станется. Всё возможно.

Золотые слова! Чистая правда! Но с кого «с них», г-н президент? С английских? американских? грузинских? Вы же знаете, что все спецслужбы примерно одинаковы, одна большая семья, члены которой любят обмениваться опытом и провалившимися агентами. И наши, российские, ничуть не хуже. Иногда весь мир на уши встаёт от их подвигов. А как начнёшь думать, кому было нужнее «убрать Берёзу», то невольно склоняешься на родимую сторонку.

У покойного был беспокойный характер. Посеешь характер — пожнёшь судьбу. В те годы, когда мы с вами учились в школе, была такая шутка: «Внезапно пришла судьба в кованых сапогах». Не знаю, как теперь, а тогда все всё понимали сразу.