Илья Яшин о президентской прямой линии

На модерации Отложенный

Смотреть прямую линию Путина давно уже неинтересно. Все-таки тринадцать лет во главе государства — это очень большой срок. Заранее можно угадать, о чем спросит президента многодетная семья из Приморья и что он ответит своему доверенному лицу из Перми. Заранее можно предположить, на каком вопросе Путин позволит себе ироничную шутку, а когда включит стальные нотки в голосе. Все это превратилось в многолетнюю рутину, когда из раза в раз одни и те же люди разыгрывают один и тот же спектакль.

Показателен мой разговор с Алексеем Навальным в Кирове накануне прямой линии. Оказавшийся на скамье подсудимых оппозиционер дословно предсказал фразы, которыми президент прокомментирует его уголовное дело. И про то, что «борцы с коррупцией должны быть «кристально чисты», и про то, что «суд объективно разберется», — буквально все.

При этом, правда, Путин оговорился, что лично дал указание обеспечить объективность судебного процесса. Это плохая новость для Навального. «Объективность» его судов давно известна: об этом может многое рассказать Михаил Ходорковский и мог бы поведать Сергей Магнитский, если бы остался в живых. Неслучайно председательствовать на процессе Навального было поручено судье Блинову, который за последние два года вынес 130 обвинительных приговоров и ни одного оправдательного.

Привычка к стилю путинских выступлений выработалась у нас годами. Но вот к чему невозможно привыкнуть, так это к его запредельному цинизму.

Звучит вопрос об уголовном деле в связи с многомиллионными хищениями в Министерстве обороны. Путин хмурит брови — и я уверен, что Евгения Васильева (ключевая фигурантка и обвиняемая по этому делу) разглядывает лицо президента на экране телевизора в одной из 13-ти комнат своих шикарных апартаментов. Новоявленная поэтесса улыбается словам главы государства о том, что «суд разберется», в то время как маникюрша ухаживает за ее ногтями.

«Что же это за домашний арест такой?» — спрашивают Путина.

«Ну вы же сами хотели гуманизацию законодательства», — как будто издевается Путин. Эту его ухмылку вряд ли увидит другой обвиняемый — фигурант «Болотного дела» Володя Акименков, который уже много месяцев слепнет в СИЗО. На него путинская гуманизация не распространяется.

Президент рассуждает о дорогах, коммунальных тарифах и росте зарплат. «Я как-то не почувствовала этого роста», — пытается возражать молодая женщина, фельдшер скорой помощи, живущая на 5 тысяч рублей в месяц. «Зарплаты растут, это факт, — развеивает ее сомнения Путин. — У вас вот, работников медицины зарплаты, например, повыше, чем у педагогических работников».

Оппозиция президенту не нравится. «Мои оппоненты боятся честной конкуренции. Пусть идут на выборы», — говорит Путин, ни разу в жизни не принимавший участия в предвыборных дебатах. За 13 лет глава государства инициировал десятки поправок в законы, которые отрезали от легальной политики (и выборов, в частности) наиболее острых его критиков.

Одна из таких поправок, например, исключает возможность участия в президентских выборах Алексея Навального, даже если он получит в Кирове условный срок. Но Путин же дал указание разобраться объективно. Так что он не боится конкуренции и не отбивается от оппозиции судами и следственными органами. Это все вокруг трусы, но не он.

Путин пафосно говорит о международной политике. Он возмущен амбициями США и не хочет этого терпеть. Он дал адекватный ответ на «имперские замашки» наших заокеанских недоброжелателей. Что? Кто-то в зале сказал про базу НАТО в Ульяновске? Нет, послышалось. База НАТО — другое дело. Адекватный ответ — это запретить российским сиротам быть усыновленными в Америке. Пусть империалисты умоются.

Рутина и цинизм. Уныние и тоска. Владимир Путин. 2013 год.