ЦДХ: 451 градус по фаренгейту

Центральный дом художника на Крымском валу встречает посетителей необычной инсталляцией.

В вестибюле первого этажа, прямо у эскалатора, застыли в воздухе с раскрытыми страницами сотни книг: Библия, Лермонтов, Кузьмина-Караваева, Олеша, русские писатели второго ряда, советские писатели, детективы, справочники, научпоп… И все они, вопреки законам гравитации, устремляются вверх, разрывают потолок. Не хватает только спички, чтобы зажечь свечу, которая не погаснет никогда.

Арт-объектдизайнера из Мадрида Алисии Мартин держится на конструкции из деревянного каркаса и металлической сетки. Книги не шелестят страницами. Они приклеены изящно и жестко: отодрать и взять с собой понравившееся издание не удастся. Таковы правила игры.

Впрочем, существуют другие перформативные работы, где какое-то особенно понравившееся книжное изделие спасти можно. Скажем, в проекте Светы Литвак и Николая Байтова «Лесная библиотека» это предусмотрено. В «Лесной библиотеке» книги аккуратно разложены под деревьями. Они вышли из леса и возвращаются в лес. Впрочем, иногда их берут оттуда, искореженных и промокших, и выставляют в качестве арт-объектов. Зрелище еще то.

В объяснительной записке к работе Алисии Мартин всячески подчеркивается, что благодаря дерзаниям художницы традиционные бумажные носители обретают вторую жизнь. А так, мол, они все равно обречены на утилизацию. Ведь бумажные книги уходят в небытие, уступая позиции современным носителям информации. И тут же предлагается всем желающим поучаствовать в проекте, принести и пожертвовать печатное издание.

Подарить можно, отчего не подарить. Но эта вторая жизнь не имеет отношения к первой. К тому же в одном книжном потоке оказались и качественная литература, и чтиво. И это вызывает вопросы.

Ну, с чтивом все понятно: сегодня квадратный метр, занимаемый книжной полкой, стоит на несколько порядков больше, чем ее содержимое. Поэтому в утиль старье, не жалко. А качественные книги, пусть даже и не в кожу одетые? Неужели своим содержанием они не застолбили хотя бы полметра пространства для продолжения своей первой жизни? Неужели их плотная, веленевая бумага, красивые корешки и т.д. и т.п. уйдут в виртуальность, и ридеры станут «наше все»?

Неужели во второй жизни хорошие книги заслужили уравниловку? Или дарители вместе с автором проекта хотят сказать, что никакой разницы между ними в принципе нет?

В философской антиутопии Брэдбери один из героев, профессор Фабер, размышляет: «Что значит качество? Для меня это текстура, ткань книги. У этой книги есть поры, она дышит. У нее есть лицо. Ее можно изучать под микроскопом. И вы найдете в ней жизнь, живую жизнь, протекающую перед вами в неисчерпаемом своем разнообразии. Чем больше пор, чем больше правдивого изображения разных сторон жизни на квадратный дюйм бумаги, тем более художественна книга».

Нет, актуальное искусство прекрасно понимает, что у человека сохранилось представление о качестве. И отбирает для своих перформансов именно качественную литературу: чтобы сердце затрепетало, рука дрогнула. Ой, не хочется, чтобы такие произведения, строители нашей души, горели в огне!

Образ огняв нашем рассказе появляется не случайно. Костры испанской инквизиции (именно испанской, поскольку художница из Испании), вопреки суфлерским подсказкам о новой жизни бумажного изделия, возникают в черепной коробке незамедлительно.

Мы знаем немало примеров игр актуального искусства с огнем. Скажем, немного уже подзабытый перформанс в Зверевском центре современного искусства. Помнится, рядом с импровизированным залом в Милютинском сквере был разложен жаркий костер, дым которого, как поется в туристском шлягере, создает уют. Главный организатор спектакля, господин Псой, поставил участников в строгие рамки. Сжигались только книги из личных библиотек. Остракизму могли подвергнуться только те произведения, которые принесли конкретному читателю конкретный вред. Участники перед аутодафе рассказывали о том реальном зле, которые им причинили некогда любимые сочинения. На первый взгляд они совершали своего рода терапевтическое действо. Но это только на первый взгляд. Ведь не случайно в костре оказались произведения Камю, Томаса Манна, Достоевского…

Да, огонь — сильное действо. В ЦДХ нас просто хотят немного пошевелить, подергать, не дать уснуть. Поиграть с нашим бэкграундом. С нашими наивными представлениями о вечных ценностях, которые сегодня переводятся в формат бликующего на солнце экрана. И все-таки мое прошлое не дает мне вот так спокойно согласиться на переформатирование. Мои чувства оскорблены. Хотя судиться с организаторами никто не собирается, упаси Бог. Справлюсь со своими переживаниями как-нибудь сам.

Башня из книг тянется на второй этаж. Поднимаюсь по эскалатору. Ищу кусочки янтаря в песке.