Туманные перспективы белорусской экономики

Чем дальше, тем больше деятельность нашего правительства напоминает деятельность алхимиков по поиску философского камня или эликсира бессмертия при дворе средневекового монарха. Работа кипит, монарх понукает и грозит карами, дым столбом, но результата все нет и нет. И все чаще на ум приходит вопрос: а достижим ли результат, за который с такой энергией идет борьба? Ведь раз за разом идут совещания с одной и той же повесткой дня, с почти идентичными поручениями и угрозами кар за их неисполнение.

Как это работает  Вот и заседание Совмина 1 марта прошло во вполне привычном режиме. А после него трудно даже вспомнить, о чем речь шла и какие решения были приняты. Вроде бы поговорили о модернизации. Но как-то очень странно. Фактов безобразий оглашено много, но что мешает и что нужно сделать для ускорения процессов, так и осталось "за кадром".

Что ждет от экономики страны ее политическое руководство? Не так и много: чтобы уровень жизни населения не сильно отличался от уровня жизни в соседних странах, с тенденцией к улучшению, и чтобы имелась возможность выделять некоторые средства на престижные, политические или иные проекты. Практика показывает, что в этом случае политические пертурбации в стране маловероятны, социально-политическая ситуация более-менее стабильна.

В 2008-2010 годах у нас и была стабильность. Вот только кризис 2011 года показал, что эта стабильность достигалась не за счет работы экономики, а за счет проедания советских запасов и роста государственного долга.

Я уже писал об этом. Но, в свете откровенной профанации идеи модернизации экономики, вынужден еще раз вернуться к теме.

Возьмем для иллюстрации некую модель предприятия и его белорусского аналога. Нет смысла сравнивать наши с крупными концернами: там – своя специфика. Мелкие тоже не очень характерны. Речь о средних.

Западное предприятие работает на относительно стабильном сегменте рынка. Объемы производства из года в год отличаются незначительно. Соответствующие службы отслеживают деятельность потребителей, конкурентов, поставщиков.

Предприятие располагает некоторым капиталом. Как правило, достаточным. Производственные мощности поддерживаются на уровне 120% от потребностей производственной программы, численность – под 100%. Модернизация производственных мощностей идет непрерывно, технический уровень поддерживается на уровне, сравнимом с конкурентами. Что обеспечивает ликвидность бизнеса.

Оперативная деятельность осуществляется за счет оборотного капитала и амортизации. Вся прибыль направляется на выплату дивидендов. Цель управления – обеспечить (как минимум) сохранность капитала и выплату дивидендов на определенном уровне (как проценты на вложенный капитал).

Инвестиции (капвложения, приводящие к увеличению капитала) могут делаться как за счет прибыли, так и за счет внешних источников. Капвложения за счет амортизации к инвестициям не относятся, поскольку капитал не увеличивают. Цель любых инвестиций – вывести предприятие на новый стабильный уровень по объемам производства и прибыли.

Считается, что при стабильном капитале только за счет закупок более совершенного оборудования вместо самортизированного, предприятие должно увеличивать объемы и прибыль на 2% в год.

Конечно, по жизни отступлений от модели – масса. Есть и перепады спроса, и скачки цен. Но общая схема работы не меняется.

Мы пойдем другим путем

У нас, как известно, свой путь. И своя модель работы предприятия.

Подавляющее большинство наших предприятий – "родом из СССР". Сформировались под определенную производственную программу и определенный технический уровень. И без того заметно отстававшие в техническом уровне, за 90-е развала свою конкурентоспособность они не повысили. Кроме того, произошло катастрофическое падение кадрового потенциала. Так, на НПО "Интеграл" из 28 000 работающих осталось около 7000, на МТЗ – из 44 000 – 13 000, на "Белваре" из 15 000 – 1500, на ЗСКА из 3000 – 88, на НПО "Экран" из 5000 – 400.

На Западе тоже шло сокращение. К примеру, завод Opel в Бохуме в 70-е имел 25 000 работающих, сегодня – 2500. Но выпуск автомобилей почти не сократил. Рабочие места по аутсорсингу были вынесены на другие предприятия Германии, Китая, других стран. На предприятиях Запада шло сокращение низкоквалифицированных рабочих мест, которые не могли высоко оплачиваться. У нас шло сокращение именно квалифицированных, за счет роста числа рабочих мест в торговле и сфере услуг, требующих намного меньшей квалификации.

К началу 2000 года предприятия госсектора Беларуси стабилизировали свою работу на старой технической базе и с имеющейся численностью. Сформировались некие рыночные ниши, определились цены и объемы. Считанное число крупных экспортеров и несколько средних предприятий, опираясь на господдержку, смогли вести модернизацию. Но и у них ее объем не всегда позволял сократить отставание от конкурентов. Одновременно на предприятиях госсектора образовалась масса неиспользуемого оборудования и резко упала эффективность использования капитала.

Самому приходилось видеть на предприятиях закрытые цеха, сплошь уставленные неработающим оборудованием.

К тому же на неиспользуемое оборудование не начислялась амортизация. На используемое и на корпуса – начислялась недостаточно, на неиспользуемое – не начислялась вовсе. С учетом морального износа можно утверждать, что значительная часть принадлежащего государству капитала была просто списана. То, что там что-то еще числится по бухгалтерии – роли не играет, на деле стоимость значительной части десятилетиями неиспользуемого оборудования равна нулю, поскольку даже на внешнем рынке нет и не может быть столько покупателей на морально устаревшие, частично разукомплектованные станки, а внутри страны у нас для них к тому же не может быть столько станочников.

Грустно обстоят дела и с корпусами. Естественно, что, если численность работающих упала на 80-90%, значительные площади не задействованы. (Притом что до 50% наших скудных капвложений направляются на строительно-монтажные работы). А поскольку финансовое положение многих небольших предприятий либо плохое, либо очень плохое, самыми разными увертками и на корпуса амортизация в полной мере не начислялась. А арендная плата, взимаемая за аренду незадействованных площадей, расходовалась на содержание заводоуправлений. Потому текущие крыши, разбитые стекла, ободранные стены – обычное явление на госпредприятиях. Возмущение президента на "Камволе" понятно, но решение оказалось абсурдным: предприятию для ремонта помещения навязали кредит, который усугубил и без того плохое его финансовое состояние.

В нормально функционирующей экономике не может быть "убитых" корпусов и незадействованного оборудования. Поскольку любое предприятие, целиком или в частях, должно быть ликвидно. Потому корпуса своевременно ремонтируются, оборудование – заменяется, ставшее лишним – немедленно продается. Там амортизация – неотъемлемая часть капитала. А у нас амортизация облагается налогом (по сути – налогом на капитал). На Западе амортизация вычитается из выручки, у нас – включается в себестоимость и облагается НДС.

Таковы только некоторые следствия действующей в рамках "белорусской модели" "директорской экономики". И не надо нашим идеологам ссылаться на заботу о трудовых коллективах: приведенные выше цифры динамики численности показывают, что трудовые коллективы здесь не при чем. На деле всеми силами пытались сохранить директорские места. И абсолютно лишние рабочие места в заводоуправлениях.

Показуха на оценку

Какие-то подвижки в решениях столь запущенных проблем в последнее время наметились. В холдинги втянули десятки "убитых" предприятий. (Хотя и не факт, что в рамках холдингов их удастся оживить). Производства "Камволя" предлагают переместить на другие предприятия. Полиграфкомбинат перенесли на фабрику цветной печати. Сносятся "Горизонт", МЗОР, завод им. Кирова. Но "убитых" предприятий, реально использующих лишь малую долю доверенного им государством капитала, сотни. А решения пока принимают случайно, без всякой инженерной или экономической подготовки.

Как невозможно жить в обществе и быть свободным от этого общества, так и невозможно в рыночной экономике управлять хозяйствующими субъектами, игнорируя принципы этой экономики. Объектами рыночной экономики являются не предприятия, а капитал и бизнес, в который он вложен. Какие бы там показатели ни изобретало Минэкономики, реально работает один: размер дивидендов на вложенный капитал. И власти делают все возможное, чтобы избежать оценки своей работы по этому показателю. Хотя бы потому, что эта оценка не может не быть удручающей. Мы не знаем сегодня ни реального объема принадлежащего государству капитала, ни того, насколько эффективно он используется.

Мало того. У нас 20% предприятий вообще не имеют собственных оборотных средств, 50% - убыточны. (Что бы там не говорил Белстат, предприятия с рентабельностью 0-5% на деле убыточны, поскольку точно недоначисляют амортизацию). На многих предприятиях и в Минске, и в областных центрах, и на периферии возник и нарастает дефицит рабочей силы. Кредиты недоступны.

В таких условиях требовать от всех предприятий бизнес-планов модернизации, да еще и согласованных с банками и обеспечивающих выполнение неких показателей эффективности – чистой воды показуха. На это способны сегодня только считанные крупные экспортеры. Не может предприятие, хронически убыточное, не имеющее оборотных средств, с висящими на балансе избыточными фондами, не контролирующее свои рынки сбыта (а таких – не менее 50%) составить осмысленный бизнес-план. Сегодня он должен исходить не из предприятия, а извне, от инвестора. Даже если инвестором будет наше государство. На повестке дня у нас сегодня – вписать госпредприятия в бизнесы с участием госкапитала. В бизнесы, способные устойчиво самостоятельно развиваться, регулярно перечисляя собственнику дивиденды. А уж исходя из определения направлений строительства таких бизнесов можно попытаться и прорабатывать планы модернизации. А не только говорить о них.