Приёмные семьи США: безопасная гавань или дом ужасов?

Странное зрелище открылось глазам десятка помощников шерифа и работников системы опеки и попечительства, когда они подошли к опрятному трехэтажному белому дому в городе Трентон, штат Теннеси, с целью забрать всех детей после сообщений о жестоком обращении. Девушка 14 лет сидела, скрестив ноги на земле и прижавшись носом к стене дома. Когда работник социальной службы спросил, почему она тут сидит, девушка сказала, что она плохо себя вела. На вопрос, как долго она сидит, девушка ответила: «Меня посадили перед обедом (около 12 дня — прим. ред.)». На часах было 14:30. «Картина была душераздирающая», — говорит следователь Дон Карри. - «На улице стояла такая жара, что мне было плохо». Как вспоминает Карри, её наказали в тот июньский день 2004 года за то, что она намочила обувь одного из своих братьев. «Это была какая-то чушь», — говорит он, — «какая-то мелочь, не более».

Однако по словам следователей, которые занялись Деброй и Томасом Шмитцами, проживавшими со своими 18 детьми — 16 из которых были усыновлены, находились под патронатной опекой или были переданы им незаконно, — данный инцидент оказался одним из наиболее мягких форм наказания. 30 января (2006 года) в городе Браунсвилл, штат Теннесси, чета Шмитцев предстала перед судом по 31 пункту обвинения в жестоком обращении и торговле детьми. Также дело Шмитцев, большинство детей которых испытывали физические или эмоциональные проблемы, пролило свет на малоизвестную полулегальную сеть семей, которые берут детей (часто основываясь на слухах и через Интернет), брошенных их собственными приёмными родителями. Сборщики нежеланных детей говорят, что они делают это, чтобы помочь детям, хотя по мнению некоторых скептиков дополнительным мотивом являются деньги в виде государственных субсидий. «Люди звонят и говорят: «Мне нужна ваша помощь, эти дети не могут больше оставаться в нашем доме»», — говорит Фрэнсис Мэттьюс, друг Шмитцев, у которой в доме в соседнем Кентоне 10 приёмных детей-инвалидов. — «Иногда просто нужно отдохнуть».

Мэттьюс объясняет, что это не редкость, когда семьи в такой сети приёмных семей обмениваются между собой на короткие промежутки времени неугомонными или сложными детьми для уменьшения нагрузки. Более того, многие семьи практикуют «терапию привязанности», методику, которая включает в себя некоторые спорные формы воспитания (см. Дополнительную информацию). В интернет-чатах Шмитцы выставляли себя в качестве специалистов по терапии привязанности, которая, как они утверждали, является законной формой воспитания детей, перед родителями, ищущими способ избавиться от своих детей. Тем не менее, в своём вступительном заявлении прокурор Гарри Браун сказал, что они в своём понимании воспитания зашли преступно далеко, обрисовывая тягостную картину жизни в доме Шмитцев. Он обвинил 46-летнюю Дебру в том, что она заставила своего ребенка съесть его собственную рвоту, держала голову другого ребенка под водой в качестве наказания, села на одну девочку и помочились на нее, а также толкнула девочку, прикованную к инвалидной коляске, в бассейн (девочку удалось вытащить). 48-летний Том, который работает в компании по производству туалетных кабинок, обвинялся в том, что он засунул в рот девочки шланг и включил воду, вскрывал фурункул на теле другой с помощью канцелярского ножа, а она кричала от боли. Как утверждали, пара заставляла детей копать то, что, как им сказали, было их собственными могилами. Свидетели: 10 детей, находившихся на попечении у Шмитцев. Наташа Беннет, 16 лет, рассказала суду, как в России в возрасте 5 лет её удочерила мать-одиночка из США. Однако в один прекрасный день в 2003 году из-за плохого поведения женщина отвезла её в дом Шмитцев и оставила там. «[Дебра] приняла меня в дом свершившегося ада на земле», — заявила на суде Наташа, которая сейчас живет в городе МакКензи, штат Теннеси. — «Она сказала, что я могу называть её «мама »или «госпожа»». В первый день в доме, по словам Наташи, её посадили в подвал-убежище на 20 минут: «[Дебра] сказала мне, что каждый раз, когда я буду плохо себя вести, там я и окажусь».

В своем вступительном заявлении адвокат Дебры, Барни Уизерингтон, попытался приуменьшить серьёзность действий Шмитцев. «По их словам, она бросила в одного из детей нож для масла», — заявил он. — «Это нож для масла, он даже не острый». Уизерингтон продолжил: «Все любят детей. Эти же дети особые. Вещи, которые делали Шмитцы, были абсолютно необходимы. А остального просто не было». Но для властей это являлось, как ни назови, жестоким обращением. «Неправильно закрывать детей в подвале-убежеще или класть их в кровать, которая в действительности является клеткой», — говорит шериф графства Гибсон Джо Шепард, который возглавлял расследование по делу Шмитцев. — «Психологически это будет влиять на них до конца их дней».

Некоторые из родственников Дебры Шмитц, в том числе её раздельно проживающая мать, Ширли Хоган, 67 лет, и дочь Мелани, 21 год, решительно поддерживают такие заявления. (Дебра была дважды замужем. Она родила троих детей, в том числе Мелани, которая теперь студентка, до её брака с Томом, с которым у неё общий сын Маккензи, 16 лет). По словам Ширли, в 1995 году Дебра и Том начали брать детей из других семей на короткий срок, затем стали забирать приёмных детей и наконец решились на самостоятельное усыновление в 1996 году. Их первым усыновлённым ребенком был малыш афроамериканец по имени Маркус, который стал жертвой их жестокого обращения, продолжает Мелани, которая ушла из дома в 2001 году: «Если Маркус какал в подгузник, она заставляла малыша носить его на голове».

Вскоре Шмитцы расширили своё предприятие и стали забирать детей, которые больше были не нужны другим приёмным семьям. Мелани вспоминает, как её мать часами проводила в Интернете в поисках кандидатов, некоторые из которых были усыновителями детей иностранного происхождения с особыми потребностями, а новые родители недооценили всю тяжесть ухода за ними. «Она едва вставала с дивана, — говорит Мелани. — Она проводила он-лайн весь день, разглядывая детей». Однажды, как рассказала Мелани, Дебра отправилась со своей семьёй на остановку грузовиков на Среднем Западе, чтобы забрать одного ребенка, — эпизод, которого по словам Дебры никогда не было.

(На момент ареста в доме Шмитцев жило семь детей, которые не были усыновлены по официальным каналам, хотя адвокат семьи и утверждал, что пара намеревалась получить право опеки).

Как Мелани, так Ширли считают, что сначала мотивом Дебры была помощь детям, но вскоре финансовая выгода стала значима. «После того как она узнала, сколько денег можно было бы получить, остановиться она уже не могла», — говорит Ширли. По словам властей с помощью детей, на которых у семьи было право опеки, Шмитцы получали около 84000 долларов финансовой помощи в год только по программе социальной защиты и федеральные субсидии и субсидии штата, которые больше для детей с особыми потребностями. «Они жили очень хорошо», — говорит шериф Шепард. — «Красивый дом, красивые старинные вещи». Не так уж, заявила Дебра, утверждая, что не получила помощи на последних семь детей, которых она привела в свой дом. «Я носила тряпье», — заявила она каналу USA Today, — «но мои дети всегда выглядели замечательно».

Как такой предполагаемый факт (на момент публикации суд не был завершен — прим. переводчика) жестокого обращения мог оставаться незамеченным? Полиция обнаружила свидетельства того, что супруги соорудили систему предупреждения, которая сообщала им, когда кто-либо подходил к дому, в том числе работники опеки и попечительства, которые на протяжении многих лет не раз наносили визиты в дом семьи и сообщали о том, что всё хорошо. По словам властей, придя в дом, они обнаружили его в идеальном порядке, но сделали вывод, что Дебра использовала детей для большей части работы по дому. Предполагаемые нарушения всплыли, когда два работника медицинской помощи на дому узнали от нескольких детей о жизни в доме и уведомили врача, который вызвал полицию.

По крайней мере один эксперт, Рональд Федеричи, автор книги «Помощь безнадежному ребенку», производивший в прошлом году по приглашению стороны защиты осмотр семьи, высказался сочувственно о Дебре и Томе. «Они подсели на усыновление, — говорит Федеричи. — Их намерения были благими. Они хотели сделать мир лучше для детей, которые подвергались насилию. Они запутались из-за своих фантазий о том, как спасают детей. Это было похоже на психиатрическую больницу без главного врача». Что касается самого расследования, которое основывалось на словах детей, Федеричи выражает сомнение по поводу того, насколько можно доверять их показаниям. «Только четверо детей были дееспособными по психологическим показателям, — говорит он. — Остальные страдали умственной отсталостью, аутизмом, повреждением мозга. Они были очень больными. Тем не менее все заявления были приняты судом».

Для должностных лиц истории, рассказанные детьми, звучали правдиво. Следователь Карри вспоминает допрос Норы, на тот момент 15-летней девушки, носившей на ногах скобы из-за перенесённого полиомиелита, которую удочерили в Китае, а затем бросили в доме семьи Шмитц родители, которым она больше была не нужна. «По её словам, когда девочка плохо себя вела, Дебби заставляла её спать голой на полу» - говорит Карри. - «Она забирала скобы, и девочке приходилось ползти вверх по лестнице». Однако даже друг Шмитцев Фрэнсис Мэттьюс, которая находилась в ссоре с Деброй, но также была согласна, что обвиняемая пара хотела сделать добро и просто не смогла справится, рассказывает о некоторых тревожных методах. Она признает, например, что у неё были такие проблемы с её собственной приёмной дочерью Марианной, которой сейчас 19 лет и которая страдает расщеплением позвоночника, что она ударила девочку по лицу ботинком (её приговорили к 20 суткам тюрьмы за жестокое обращение), перед тем как отправить её жить к Шмитцам. Тем не менее Дебре, по словам Мэттьюс, было также нелегко с Марианной. «Она сказала, что она шлепала её так сильно, что у Марианны появился абсцесс на ягодицах», — заявляет Мэттьюс.

В преддверии судебного процесса, который, как ожидается, продлится около пяти дней, все, кроме двух детей семьи Шмитцев, были отправлены в патронатные семьи. Это, по словам Мэттьюс, ударило по Дебре сильнее всего. «Она очень подавлена, — продолжает Мэттьюс. — Она хочет видеть своих детей. Она скучает по ним. Когда у тебя отбирают детей, разваливаешься на части». Мэттьюс добавляет без какой-либо иронии: «Она любила этих детей. Может быть, она была не самой лучшей матерью, но она любила их».

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ К СТАТЬЕ

Что такое терапия привязанности (Attachment Therapy)?

По мнению многих экспертов системы защиты детства, у детей, которые были лишены родителей в первые годы жизни и которые в результате этого страдают неспособностью сформировать эмоциональную связь с другими людьми, терапия привязанности даёт по крайней мере возможность научить ребенка доверять кому-то по-настоящему. Беда в том, что существует много форм терапии привязанности, некоторые из которых являются весьма спорными, объясняет Рональд Федеричи, автор книги «Помощь безнадежному ребенку»: «Не существует единого мнения о том, что это такое».

Федеричи сам поддерживает форму терапии привязанности, в которой особое место уделяется вовлечению в семью и которая способствует формированию у ребенка чувства защищенности. Тем не менее существует много нетрадиционных методов. Некоторые сторонники терапии привязанности поддерживают методику, когда детей держат на руках и кормят их конфетами, глядя прямо в глаза, другие предполагают кормить 12-летнего ребенка из бутылочки для того, чтобы у него произошла регрессия и сформировалась привязанность к родителю.

Алисия Либерман, директор Научно-исследовательского проекта исследования врожденных травм в Университете Калифорнии, Сан-Франциско, считает, что насильственные методы могут с легкостью нанести вред. Главное, говорит она, «заключается в том, чтобы стать человеком, которому ребенок смог бы доверять, а также чутко реагировать на сигналы о нуждах ребенка. В общем, любые формы терапии, которые заставляют детей делать что-то или являются карательными, контрпродуктивны».