Путинская Россия и внешнеполитические приоритеты США

Путинская Россия видит своего противника не столько в Соединенных Штатах, сколько в демократии как таковой, считает профессор Американского военного института Стивен Бланк. Политическая система, сложившаяся в сегодняшней РФ, обсуждалась на семинаре, состоявшемся 21 февраля в вашингтонском Институте Наследия (Heritage Foundation). Причем – в связи с внешнеполитическими приоритетами США.

Один из таких приоритетов – сотрудничество с Москвой по Ирану и Афганистану. Стивен Бланк далек от оптимизма. Сотрудничество – но какой ценой? У Москвы и Тегерана – общие экономические интересы, жертвовать которыми в Кремле не собираются.  Правда, оговаривается политолог, в ядерном Иране не заинтересована и Москва.

Афганистан? В свете предстоящего вывода американских войск Бланк призывает внимательнее присмотреться к ситуации в Центральной Азии. Тем более что, как полагает аналитик, продуманной политики по отношению к региону у администрации нет, а вопрос о соблюдении в центральноазиатских государствах прав человека, по словам Бланка, едва ли не снят с повестки дня.
 
Сокращение вооружений? По мнению политолога, оценивая результаты достигнутых соглашений, не следует забывать, что российское руководство вкладывает средства не только в вооруженные силы, подчиняющиеся минобороны, но также в формирования, находящиеся в ведении других ведомств. Существенно и другое: несмотря на достигнутые соглашения, российская военная доктрина рассматривает США в качестве главного противника. И нет признаков того, что политика перезагрузки повлияет на позицию Москвы.

Точнее – официальной Москвы. Проблема – в отношениях между США и правительством в Кремле, но не российским народом, подчеркнул Стивен Бланк. Каковы же сегодняшние политические предпочтения российских граждан?

Узнать об этом нелегко – и причина тому информационная политика сегодняшней власти, убежден старший эксперт Института современной России Владимир Кара-Мурза.

Кроме того, констатирует он, руководство РФ настойчиво внедряет в сознание граждан представление о том, что Владимиру Путину нет альтернативы. Точнее – альтернативы позитивной: какова бы ни была нынешняя власть на смену ей могут прийти либо крайне левые, готовые перекроить российское общество по неосталинистским лекалам, либо радикальные националисты. По мнению Кара-Мурзы, в действительности дело обстоит прямо противоположным образом: и те, и другие составляют ничтожное меньшинство в рядах оппозиции, по преимуществу отстаивающей демократические ценности.

Так обстоит дело с оппонентами власти. А сама власть?

Здесь мнения аналитиков расходятся. По мнению Стивена Бланка, окажись в сегодняшнем Кремле сановник царских времен или партаппаратчик времен советских, он сразу же узнал бы знакомые ему порядки: автократическое управление, губернаторы, назначаемые сверху и, конечно, условная собственность – раздаваемая государством за службу.

С профессором Военного института решительно не согласился бывший советник президента России, а ныне сотрудник вашингтонского Института Катона Андрей Илларионов. Сегодняшний российский режим уникален, полагает Илларионов. Наиболее очевидно его отличие от советского: одно дело власть партии и другое – господство спецслужб. К тому же у Путина, подчеркнул российский экономист и политик, есть – отличие от его предшественников – политические союзники в западных элитах: Шредер и Берлускони – наиболее известные из них.

Вопросы, впрочем, остаются. Разве не было союзников у царской России? А подчас – и у СССР? Увы, время семинара истекло, о чем был вынужден объявить председательствовавший на семинаре ведущий эксперт Фонда «Наследие» Ариэль Коэн. Дискуссия закончилась, хотя исчерпанным ее предмет не назовешь.

Продолжается в Вашингтоне и дискуссия о результатах перезагрузки. Которую многие эксперты оценивают значительно более оптимистично, чем эксперты Heritage Foundation.