Пакт "Молотова-Риббентропа" - это сделка с дьяволом?

Против исторических мифов.

Сентябрь 1939 года. С 1-го числа этого месяца начался отсчет Второй мировой войны. В тот день войска фашистской Германии вторглись в Польшу. 3-го сентября войну Германии объявили Англия и Франция. Это случилось ровно через неделю после подписания Советско – Германского пакта о ненападении. И с тех пор одним из главных «козырей» в антисоветской и антикоммунистической пропаганды стали заклинания типа «Советский Союз помог Гитлеру начать войну», «Пакт Молотова-Риббентропа – черное предательство», «Сталин воткнул нож в спину Польше». Помимо обычной игры с фактами, преувеличивая значимость одних, замалчивая массу других, авторы, стараются представить Европу 1939 года, как тихую обитель мира и спокойствия, пока вдруг два тирана, Гитлер и Сталин втайне не договорились разделить ее между собой, спланировали и развязали захватническую войну. И это стало чуть ли не главным аргументом в попытках наших врагов приравнять коммунизм к фашизму, Сталина к Гитлеру.

Скажу откровенно, из-за внешней логичности эта концепция выглядит довольно убедительно. Но если посмотреть как разворачивались исторические события того времени, их последовательность в комплексе, то выяснится, что нам нечего стыдиться этого договора с «дьяволом».

Немного истории. Польша к 1939 году

Поражение Германии в Первой Мировой войне, распад Австро-Венгрии, Великая Октябрьская революция, провозгласившая право народов на самоопределение, породили около десятка новых самостоятельных государств. Среди них, обрела, наконец, желанную свободу и Польша, которая свыше 100 лет была разделена на части между тремя империями – Россией, Германией и Австрией.

В апреле 1920 поляки без объявления войны начали вторжение на Украину. 8 мая они захватили Киев. Затем началось контрнаступление Красной Армии, отбросившей противника до предместий Варшавы, потом ответное наступление польской армии и, в итоге, Советско-польская граница была установлена по Рижскому мирному договору 1921 г. и проходила значительно восточнее «линии Керзона».

Но с новыми странами возникли новые проблемы,– проблемы границ. У Польши оставались нерешенными территориальные споры со всеми без исключения соседями. С Германией, в результате передачи Польше Данцигского коридора, который обеспечил ей выход к морю, но отрезал Восточную Пруссию от основной части Германии. С Литвой, у которой Польша отняла Вильно (Вильнюс) с прилегающим районом. С Чехословакией, которой Польша предъявила свои претензии на Тешинскую область.

Самой большой из спорных, стала территория Западной Украины и Западной Белоруссии. В декабре 1919 г. Верховный совет Антанты, который в то время «резал вдоль и поперек» границы Европы, предложил установить восточный рубеж Польши исходя из этнического принципа. И практически все земли с преобладанием польского населения находились бы западнее, а непольского (литовского, белорусского и украинского) – восточнее. Этот план несколько позже получил название «линии Керзона» по имени английского министра иностранных дел. Однако польское руководство не приняло этот вариант. Оно мечтало о возрождении Великой Польши, простирающейся от Балтийского до Черного моря, включающую значительную часть Украины.

Из 17 мирных лет, 14 (1925-1939) Польша провела под властью фашистской диктатуры, сначала Пилсудского, а после его смерти в 1935, маршала Рыдз-Смиглы. И для верхушки страны не было большего врага, чем большевизм, чем Советский Союз.

С приходом фашистов к власти в Германии, Европа последовательно сползала к войне. Вектор этого движения и все ускоряющийся его темп задавал Гитлер. В 1935 Германия восстановила власть над Саарской областью, с 1918 года находившуюся под управлением Лиги Наций, в 1936 ввела войска в демилитаризованную Рейнскую область. Затем настает очередь Австрии, которая при молчании западных стран, просто включается в состав Германии, в марте 1938 года. И немедленно, без перерыва, начинается давление на Чехословакию с требованием передать Германии Судетскую область, где немецкое население составляло большинство.

 События весны-осени 1938 разворачиваются как в кинобоевике. Вермахт выдвигается к чешской границе. Франция и Советский Союз заявляют о своей поддержке Чехословакии и готовности оказать ей военную помощь. СССР проводит крупномасштабные подготовительные мероприятия и готова к немедленным действиям, как только об этом попросит Чешское правительство.

Но Польша выступает союзницей Германии… Польский посол в Париже Лукасевич, заверяет посла США во Франции Буллита, что Польша немедленно объявит войну СССР, если он попытается направить войска через польскую территорию для помощи Чехословакии. И еще чуть позже: «Начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом, и в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены, и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства». Действуя синхронно с немцами, она заявляет свои претензии на Тешинскую область

Правительство Чехословакии не решилось на сопротивление. Англия и Франция вывернули ей руки. 30 сентября 1938 г. Чемберлен, Даладье, Муссолини и Гитлер подписали Мюнхенское соглашение, которое навсегда войдет в историю, как акт предательства и капитуляции перед Гитлером. По словам Черчилля: «Англии был предложен выбор между войной и бесчестием. Она выбрала бесчестие и получит войну». В тот же день, 30 сентября, немецкие войска оккупировала Судеты. Польша одновременно с немцами ввела свою армию в Тешинскую область.

Спустя несколько месяцев тот же Черчилль напишет: «Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши — той самой Польше, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении Чехословацкого государства»

Советские войска находились в готовности у западной государственной границы еще до 25 октября, а затем были возвращены в районы постоянной дислокации. Добить Чехословакию после этого, было делом техники.

Но Гитлер не собирался этим ограничиться.

 1939 год. Январь-март

5 января Гитлер заявил Министру иностранных дел Польши о намерении добиваться возвращении Данцига Германии и прокладке коридора через Польшу в Восточную Германию.

8 марта 1939 г. Гитлер выступил на совещании представителей военных, экономических и партийных кругов Германии. Фактически он изложил план завоевания мирового господства. Вот отдельные выдержки из его речи: «Насущная проблема для немецкого народа — обеспечить себя источниками сырья, необходимого для его благосостояния. Кроме того, для того чтобы немецкий народ мог пользоваться этим благосостоянием, должны быть полностью истреблены его враги: евреи, демократии и «международные державы». До тех пор, пока эти враги располагают хотя бы малейшими остатками власти в каких-либо частях мира, они будут представлять угрозу мирному существованию немецкого народа... Прага нужна как средство доступа к сырью. В соответствии с этим отданы приказы о том, чтобы через несколько дней, не позднее 15 марта, Чехословакия была оккупирована войсками. Затем последует Польша. Нам не придется ожидать тут сильного сопротивления... Это план, который будет осуществлен до 1940 г. И тогда Германия станет непобедима». Гитлер изложил дальнейшую последовательность действий: за Польшей последуют Балканские страны, потом «Германия сведет счеты со своим извечным врагом – Францией, которая будет стерта с карты Европы» и, наконец, «мы сведем счеты с «еврейскими королями доллара» в Соединенных Штатах. Мы уничтожим эту еврейскую демократию, и еврейская кровь смешается с долларами»

В ночь с 14 на 15 марта вызванный в Берлин президент Чехии Гаха был ознакомлен с заранее подготовленным Риббентропом договором, в котором говорилось: «При состоявшемся обмене мнениями было обсуждено серьёзное положение, возникшее в последние недели на территории бывшей Чехословакии. Президент Чехословакии при этом заявил, что ради этой цели и достижения окончательной договорённости, он с уверенностью вручает судьбу чешского народа и страны в руки фюрера Германии… Это заявление было принято фюрером, который согласился взять чешское население под защиту Германского Рейха и со своей стороны обеспечить ему подобающее существование в рамках автономии» На следующий день, 15 марта, Германия ввела на территорию оставшихся в составе Чехии земель: Богемии и Моравии свои войска и объявила над ними протекторат. Обе области были включены в состав Германской империи. Накануне, 14 марта 1939 года парламент автономии Словакии, принял решение о выходе из состава Чехословакии.

Чешская армия не оказала оккупантам никакого заметного сопротивления.

Апрель-Июль

Захват Чехословакии произвел на западноевропейские страны ошеломляющее впечатление. По сообщению постпреда СССР во Франции Я.Сурица «С каждым днем здесь усиливается предвоенная обстановка. Все сейчас уверены, что войны не избежать и что войну придется вести в условиях гораздо более трудных, чем прошлой осенью».

В последующие полтора месяца шли интенсивные переговоры о принятии четырьмя странами: Советским Союзом, Польшей, Англией и Францией совместной Декларации. Вся эта Декларация, предложенная Англией, состояла из одной фразы, суть которой содержалась в обязательстве правительств «немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям», т.е. агрессии. Но для польского руководства, несмотря на преподанный Гитлером чешский «урок», Советский Союз оставался страшней фашистской Германии. Польские руководители разного ранга неоднократно дают понять, что для Польши невозможно подписать политическое соглашение, одной из сторон которого был бы СССР. Это и предопределило провал идеи «четырехчленной» Декларации.

С середины апреля 1939 г. начался новый этап в развитии событий. Три державы начинают переговоры о создании трехстороннего Пакта о взаимопомощи, который гарантировал бы не только силовую поддержку друг друга в случае агрессии, но и давал бы аналогичные гарантии ряду стран Восточной Европы, начиная с Польши.

Переговоры шли с трудом. Помимо тщательнейшего обсуждения самого текста договора, именно англичане безбожно затягивают весь процесс. На одно из советских предложений англичане не отвечали 21 день, хотя счет уже шел не на дни, а на часы. Естественно, наша, Советская сторона начала проявлять признаки нетерпения. 29 июня «Известия» напечатали статью А.Жданова, где, в частности, были приведены такие данные: «Англо-советские переговоры… продолжаются уже 75 дней, из них Советскому правительству потребовалось на подготовку ответов на различные английские проекты и предложения 16 дней, а остальные 59 ушли на задержку и проволочки со стороны англичан и французов». И это понятно, ибо у руля британской политики оставался Чемберлен и его группа поддержки. Вынужденный под давлением общественного мнения, включая значительную часть своей консервативной партии, идти на переговоры, он в душе оставался сторонником «политики умиротворения» Гитлера.

Но ключ от решения проблемы оставался по-прежнему в руках Польши. Действительно, как защитить Польшу от немецкого вторжения, если Красная Армия не сможет войти на территорию Польши? Однако, вплоть до августа, три державы, включая Советский Союз, продолжают «отшлифовывать» проект Пакта о взаимопомощи, как бы оставляя конкретное решение за рамками политического документа на потом. «Потом» наступило, когда пришла пора рассмотреть, как строить реальную оборону от гитлеровской агрессии. В конце июля, хотя Пакт о взаимопомощи еще не полностью закончен, стороны соглашаются, что пришла пора договариваться о конкретных оборонительных действиях на случай германской агрессии.

Что же касается Германии, то ее действия подтверждают –– война на пороге. Помимо нарастающей кампании в прессе, начинается серия провокаций на границе, растет число межнациональных конфликтов между немецким меньшинством и польским большинством населения.

Во исполнение «генерального плана» Гитлера фельдмаршал Кейтель, возглавлявший тогда верховное командование вооруженных сил Германии, 5 апреля издает директиву о разработке плана атаки на Польшу. Он подчеркивает: «разработка должна проходить таким образом, чтобы осуществление операции было возможно в любое время, начиная с 1 сентября 1939г. Устанавливается, что «Задачей германских вооруженных сил является уничтожение польских вооруженных сил».

Обратите внимание на дату, 1 сентября. Значит срок нападения на Польшу установлен за пять месяцев, когда о Советско-Германском соглашении и мысли ни у кого не было.

Готовилась война и на идеологическом направлении. Вот слова Шульца – одного из ближайших сотрудников Риббентропа: «В настоящее время подбирается материал для пропагандистской атаки против Польши. На первом плане — следующие темы: под девизом «Польша — второе мозаичное государство» следует заклеймить роковую политику террора, осуществляемую Польшей в национальном вопросе; под девизом «Польша — государство реакции и упадка» будут показаны нищета польских крестьян, культурная отсталость страны, феодальный способ ведения хозяйства, ведущий к упадку, и голодное прозябание польского населения; под девизом «Паразиты у власти» будет показано разложение господствующей в Польше верхушки, продажность польских руководителей, их декадентство и классовая оторванность от широких масс».

Забавно, не правда ли?

Одновременно Германия начинает заигрывать с Советским Союзом. Начиная с конца апреля, сначала чиновники второго ранга, а затем и высокопоставленные, в беседах с советскими дипломатами говорят о желательности улучшении отношений. Гитлеровская печать изменяет тон по отношению к СССР и его руководителям. В карикатурах Советский Союз выводится уже не в виде уродливого семито-уголовника, но в образе медведя с красной звездой.

В середине мая посол в Москве Шуленбург официально сообщает Молотову о стремлении Германии развивать экономические связи, и что у нее нет желания напасть на СССР. Советское руководство воспринимало эти предложения довольно холодно, каждый раз отмечая, что ухудшение отношений произошло по вине Германии, и что экономические отношения зависят от политических. Поэтому немецкая сторона должна внести свои предложения по политическим проблемам.

В июне и июле прошла еще серия встреч на разных уровнях.

Роковой август. Хроника

12 августа начались заседания военных миссий западных стран и Советского Союза. Несмотря на то, что англо-французы прислали на переговоры второстепенных военных деятелей, советскую делегацию возглавил маршал Ворошилов. Из протоколов заседаний видно, что обмен мнениями по военным вопросам проходил в достаточно дружелюбной и откровенной атмосфере.

Но буквально со второго заседания, Ворошилов сначала в мягкой, а затем все более настойчивой форме требует ответа, имеют ли правительства Англии и Франции согласие правительства Польши на пропуск через ее территорию Красной Армии навстречу немецким войскам. Англо-французские военные оказываются в тяжелом положении, Ведь буквально за день до начала переговоров посол Польши Гжибовский заявил: «В позиции Польши по отношению к переговорам о пакте ничто не изменилось. Польша ни в коем случае не потерпит того, чтобы советские войска вступили на ее территорию или даже только проследовали через нее». Несколько дней англо-французы пытаются убедить советских представителей, что в случае войны поляки сами попросят о помощи, но Ворошилов был непреклонен (разумеется, по согласованию со Сталиным).

На заседании 17 августа он заявляет: «Советская миссия считает, что до получения ответа на поставленные ею вопросы мы должны будем прекратить работу нашего совещания». Западные делегации просят несколько дней, чтобы их правительства получили официальный ответ от правительства Польши и получают согласие собраться еще раз 21 августа. Вот эти дни между 17 и 21 стали кульминацией разворачивающейся драмы.

Глава французской делегации, генерал Думенк, в тревоге просит свое правительство срочно воздействовать на Варшаву. Его, хотя и с меньшим энтузиазмом поддерживают англичане. По мнению генерала «Советы проявляют твердую решимость не оставаться в стороне, а, наоборот, принять на себя всю полноту обязательств».

Посол Франции в Варшаве получает директиву: «Соблаговолите особо настаивать на этом (т.е. на польском согласии, А.П.), подчеркивая самым решительным образом, что Польша ни морально, ни политически не может отказаться испытать этот последний шанс спасти мир. В заключение твердо напомните, что Франция, которая постоянно проявляла дружбу в отношении Польши, предоставила ей значительные кредиты, направила военную технику, оказывала самую разнообразную помощь, сегодня имеет право требовать от нее взвесить всю серьезность отказа». Министр иностранных дел Бонне утверждает: «Отказываясь обсуждать стратегические условия ввода русских войск, Польша приняла бы на себя ответственность за возможный провал военных переговоров в Москве и за все вытекающие из этого последствия». Премьер Даладье считает « величайшей глупостью со стороны поляков отвергать русское предложение о действенной военной помощи».

Но ничего не помогло.19 августа 1939 г. Бек (министр иностранных дел) заявил послу Франции, что все, обстоятельно рассмотрев и обсудив с маршалом Рыдз-Смиглы, и не недооценивая силу целого ряда наших аргументов, он просит передать французскому министру негативный ответ Польши. «Для нас это принципиальный вопрос: у нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь…».

И естественно, что на заседании военных миссий 21 августа представители Запада вынуждены были просить подождать еще несколько дней, в надежде найти за это время хоть какой-нибудь компромисс с Польшей. Однако «поезд уже ушел». Ворошилов объявил перерыв в работе без назначения новой даты. Недовольство советской стороны понятно. На прощальной аудиенции с Думенком, Ворошилов довольно эмоционально сказал: « Мы ведь самые элементарные условия поставили. Нам ничего не дает то, что мы просили выяснить для себя, кроме тяжелых обязанностей — подвести наши войска и драться с общим противником. Неужели нам нужно выпрашивать, чтобы нам дали право драться с нашим общим врагом!»

В Советско-Германских контактах перелом произошел только в первых числах августа, когда Риббентроп заявил: « Мы считаем, что противоречий между нашими странами нет на протяжении всего пространства от Черного моря до Балтийского. По всем этим вопросам можно договориться, если Советское правительство разделяет эти предпосылки, то можно обменяться мнениями более конкретным порядком». Фраза об отсутствии противоречий «на всем протяжении от Черного моря до Балтийского» была понята как желание договориться по всем территориальным вопросам, связанным с находящимися в этой зоне странами. И 11 августа Молотов, занимавший в то время пост народного комиссара иностранных дел, ответил, что поднятые проблемы нас интересуют, но разговоры о них требуют подготовки и некоторых переходных ступеней от торгово-кредитного соглашения к другим вопросам. Теперь мы не торопимся,– ведь на следующий день начинаются переговоры с англо-французскими военными миссиями и главное еще впереди.

Наш постпред в Берлине, Г.Астахов докладывает: «События развиваются быстро, и сейчас немцам явно не хотелось бы задерживаться на промежуточных ступенях в виде разговоров о прессе, культурном сближении и т. п., а непосредственно приступить к разговорам на темы территориально-политического порядка, чтобы развязать себе руки на случай конфликта с Польшей, назревающего в усиленном темпе. Кроме того, их явно тревожат наши переговоры с англо-французскими военными и они не щадят аргументов и посулов самого широкого порядка, чтобы эвентуальное военное соглашение предотвратить. Ради этого они готовы сейчас, по-моему, на такие декларации и жесты, какие полгода тому назад могли казаться совершенно исключенными. Отказ от Прибалтики, Бессарабии, Восточной Польши (не говоря уже об Украине) — это в данный момент минимум, на который немцы пошли бы без долгих разговоров, лишь бы получить от нас обещание невмешательства в конфликт с Польшей».

Дипломатическая активность Германии приобретает лихорадочный характер. Шуленбург добивается встреч с Молотовым 15,17 и 19 августа, В их ходе он передает две памятные записки, в которых отражаются позиции Гитлера и Риббентропа. Их суть в нескольких цитатах: « «Противоречия между мировоззрением национал-социалистской Германии и мировоззрением СССР были в прошедшие годы единственной причиной того, что Германия и СССР стояли на противоположных и враждующих друг с другом позициях. Из развития последнего времени, по-видимому, явствует, что различные мировоззрения не исключают разумных отношений между этими двумя государствами и возможности восстановления доброго взаимного сотрудничества... На основании своего опыта германское правительство и правительство СССР должны считаться с тем, что капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами как национал-социалистской Германии, так и Советского Союза. В настоящее время они вновь пытаются, путем заключения военного союза втравить Советский Союз в войну с Германией…… между Балтийским и Черным морями не существует ни одного вопроса, который не мог бы быть разрешен, к полному удовлетворению обеих стран. Сюда относятся вопросы Балтийского моря, Прибалтийских государств, Польши, Юго-Востока и т. п. …Фюрер стоит на точке зрения, что, принимая во внимание настоящее положение и возможность наступления в каждый момент серьезных событий (Германия не намерена далее терпеть польские провокации), желательно принципиальное и скорое выяснение германо-советских отношений и обоюдной установки к актуальным в настоящий момент вопросам. По этой причине министр иностранных дел Германии г-н фон Риббентроп выражает готовность, начиная с 18 августа, во всякое время прибыть в Москву на аэроплане с полномочиями фюрера вести переговоры о совокупности германо-советских вопросов и, при наличии соответствующих условий, подписать соответствующие договоры».

Ответ нашего правительства последовал незамедлительно: « До последнего времени Советское правительство, учитывая официальные заявления отдельных представителей германского правительства, имевшие нередко недружелюбный и даже враждебный характер в отношении СССР, исходило из того, что германское правительство ищет повода для столкновений с СССР, готовится к этим столкновениям и обосновывает нередко необходимость роста своих вооружений неизбежностью таких столкновений. Понятно, что такая политика германского правительства вынуждала СССР принимать серьезные меры к подготовке отпора против возможной агрессии в отношении СССР со стороны Германии и, значит, принимать участие в деле организации фронта обороны ряда государств, против такой агрессии. Если, однако, теперь германское правительство делает поворот от старой политики в сторону серьезного улучшения политических отношений с СССР, то Советское правительство может только приветствовать такой поворот и готово, со своей стороны, перестроить свою политику в духе ее серьезного улучшения в отношении Германии».

19 августа на встрече с Шуленбургом касаясь приезда Риббентропа Молотов заявляет: «Мы ценим постановку этого вопроса германским правительством, подчеркивающим серьезность своих намерений предложением послать в Москву видного политического деятеля…Но перед приездом Риббентропа необходимо провести соответствующую подготовку…».

Шуленбург снова настаивает на приезде Риббентропа, чтобы еще до взрыва конфликта прийти к определенным результатам. У него нет сомнений, говорит он, что при составлении протокола также не должно встретиться затруднений. Шуленбург считает, что подготовка, о которой говорил Молотов, уже закончена, и подчеркивает, что они готовы идти навстречу всем желаниям Советского правительства.

Вечером Молотов сообщает, что он доложил правительству содержание сегодняшнего разговора и что Риббентроп мог бы приехать в Москву 26 — 27 августа после опубликования торгово-кредитного соглашения.

Напомню, что именно в эти дни военные делегации Англии и Франции ждут ответа Польского правительства на прямо поставленный Молотовым вопрос. Наша сторона тоже в ожидании, надеясь до последнего, что все-таки Польша изменит свою позицию и именно поэтому предлагает ждать еще неделю.

Но немцы ждать уже не могут. 21августа Гитлер напрямую обращается к Сталину: «…Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и народным комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путем……Дополнительный протокол, желаемый правительством СССР, по моему убеждению, может быть, по существу, выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично...… Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день. Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами ограждать свои интересы против этих притязаний…… Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг к другу, является целесообразным не терять времени. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа.. Я был бы рад получить от Вас скорый ответ.

Наш ответ последовал в тот же день: «Рейхсканцлеру Германии господину А. Гитлеру. Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами……Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г.Риббентропа 23 августа». И. Сталин

Дальнейшее просто. Риббентроп прилетает в Москву 23 августа. В тот же день подписаны Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом (вполне стандартный) и Секретный дополнительный протокол к Договору, который рассматривается, как неотъемлемая часть Договора и становится действительно историческим документом. Им устанавливалась граница сфер интересов Германии и СССР, в «случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства».

Теперь, внимание! Ставшая вскоре западной границей СССР, эта «граница сфер интересов» проводится по линии Керзона (с небольшими отклонениями). То есть по линии, принятой Верховным Советом Антанты еще в 1919 году! И это имеет принципиальное значение. Тем самым подтверждается, не только историческое, но и международно-правовое и нравственное обоснование на воссоединение с Западной Украиной и Западной Белоруссией.

Конечно, подписание договора с гитлеровской Германией стало неожиданностью и для многих советских людей и для мирового коммунистического движения. Еще бы, все годы фашизм рассматривался как ударная сила мировой реакции, а с приходом к власти Гитлера, Германия стала главным врагом Советского Союза!

Для разъяснения действий СССР, была, по поручению Сталина, подготовлена директива Секретариата Исполкома Коминтерна (ИККИ) от 9 сентября, в которой, в частности было сказано: «Международный пролетариат не может ни в коем случае защищать фашистскую Польшу, отвергшую помощь Советского Союза, угнетающую другие национальности».

 Сентябрь. Банкротство

1-го сентября вермахт атаковал Польшу на всем протяжении границы. В приграничных районах польские войска оказали сопротивление, но были сломлены и немецкие дивизии хлынули вглубь страны. Когда сейчас читаешь хронику тех дней, не можешь не удивляться бездарности и трусости польского руководства. Президент Мосцицкий покинул столицу в первый же день войны. В Польше нарастала дезорганизация.

4 сентября началась эвакуация правительственных учреждений. 5 сентября из Варшавы выехало правительство, а в ночь на 7 сентября — и главнокомандующий Э. Рыдз-Смиглы. С отъездом из Варшавы главнокомандующего деятельность высшего командования была фактически дезорганизована. 6 сентября Ставка была перенесена в Брест, с 10 сентября — во Владимир-Волынский, с 13 сентября — в Млынов (близ Дубно), а 15 сентября — в Коломыю. Днем раньше там же оказался и Мосцицкий. Ставка и правительство метались по стране, фактически превратившись в дезертиров.

9—11 сентября польское руководство вело переговоры с Францией о предоставлении убежища для правительства. 16 сентября начались польско-румынские переговоры о транзите польского руководства во Францию, и 17 сентября правительство покинуло страну. С 1-го до 17-го сентября немцы завершили окружение Варшавы, подошли к Львову, взяли Брест.

Теперь о действиях Советского Союза. Мы явно оттягивали начало своей операции до тех пор, пока не выявится явное преимущество одной из сторон.

10 сентября Москва. Наркоминдел В. Молотов пригласил к себе посла Германии В..фон Шуленбурга и заявил, что Красная армия застигнута врасплох быстрыми успехами вермахта в Польше и еще не готова к действиям.

 14 сентября. В.Шуленбург известил МИД Германии о новой встрече с В.Молотовым, на которой Молотов заявил, что «Красная армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше указанного им во время последней беседы срока. Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита русских «меньшинств»), было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши – Варшава»

 16 сентября В.Шуленбург на очередной встрече с В.Молотовым начал даже немножко угрожать, предупредив, что "если не начнется советская интервенция в Польшу, неминуемо встанет вопрос, не создастся ли в районах, что лежат восточнее немецкой зоны влияния, политическая пустота. Поскольку мы, со своей стороны, не имеем намерений проводить какие-либо политические или административные действия на этих территориях, кроме тех, что необходимы для военных операций, то без такой интервенции Советского Правительства здесь возможно создание новых государств". В ответ В.Молотов сообщил: Советское правительство решило вмешаться в польские дела завтра или послезавтра, и он уже вскоре сможет точно назвать день и час.

В 2 часа ночи c 16 на 17 сентября Сталин вызвал Шуленбурга и сообщил ему, что «Красная Армия пересечёт советскую границу в 6 утра».

 В 3 часа ночи замнаркома иностранных дел В. П. Потёмкин зачитал польскому послу в Москве В. Гжибовскому ноту, в которой было заявлено, что война выявила внутреннюю несостоятельность Польши, В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава, как столица Польши, не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать.. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам. Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.

Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

И ранним утром 17 сентября началась операция, которая в советской историографии получила название «Освободительный поход Красной Армии». Она продолжалась 12 дней, в ходе ее произошли бои местного значения с отдельными подразделениями польской армии, и одна стычка с вермахтом в районе Львова. 29 сентября был подготовлен и подписан Договор о дружбе и границе между СССР и Германией. Это увеличило население СССР — на 13 млн. человек, территорию на 196 тыс. кв. км., отодвинуло нашу западную границу на 100-200 километров.

Официальная позиция Англии и Франции свелась к молчаливому признанию советской акции в Польше. Уинстон Черчилль, занимавший в это время пост Первого Лорда Адмиралтейства, в своём выступлении по радио 1 октября 1939 года сказал: «То, что русские армии должны были встать на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против нацистской угрозы».

Вот собственно вся история о том, как классовая ненависть к стране Советов, спесь и самонадеянность верхушки панской Польши привели страну к банкротству.

 (При подготовки статьи был использован сборник документов и материалов «ГОД КРИЗИСА», МИД СССР, 1990г).