Миротворческая война в Мали: бой с песчаной тенью

Первая фаза французской миротворческой операции в Мали победоносно завершена. Все крупные населенные пункты мятежных провинций заняты правительственными войсками при активной поддержке бывшей метрополии. Боевых потерь в наступающих подразделениях практически нет – ввиду отсутствия боев как таковых. Начиная с середины января, после отступления из городов Кона и Диабали, повстанцы-туареги радикально сменили тактику. Они отказались не просто от открытых столкновений с силами вторжения, а вообще растворились в пустыне. Благо пустыня туарегам, что дом родной, а песчаные просторы не ведают границ и юрисдикций. Через пять-шесть дней после начала операции «Сервал» выяснилась ее неприятнейшая особенность – отсутствие врага на горизонте и неумение найти его в тылу.

Оптика дальнобойных винтовок и пулеметов, орудия современнейших БТР-ов и танков, барражирующие «Миражи» и стрекочущие «Газели» не находили целей. Двухнедельное освобождение севера Мали от ига исламистов происходило по довольно интересной схеме:

- Увешанные самой навороченной амуницией и крутым оружием французские коммандос подъезжали к очередному «стратегически важному городу». Таковым могла быть и столица провинции с десятками тысячами жителей, и просто пришоссейная деревушка с сотней обитателей – африканская стратегия не терпит мелочей;

- Проводился «скрупулезный анализ обстановки» и «всесторонняя оценка ситуации». Это выражалось в беседах с местными пастухами и прохожими, сканировании радиоэфира и разглядывании местности в бинокли и радары.

- Выяснялось, что редутов, бастионов и засад с затаившимися сепаратистами в городке нет. Как и самих вооруженных сепаратистов, желающих испытать в деле прославленный Иностранный Легион;

- Из глубокого тыла наступающей колонны вызывались подразделения правительственной армии. Выбирались солдаты с наиболее представительным внешним видом – наличием одинаковой формы, целостного снаряжения и приемлемого вооружения. Удивляться плачевному состоянию местной армии не стоит. Подрядов на ее снабжение и переоснащение французы не заключали. И не далее как месяц назад малийские вояки стремительно отступали под натиском немногочисленных отрядов туарегского ополчения, едва не сдав кочевникам саму столицу Бамако.

- Под прицелом политкорректных телекамер – к экспедиционному корпусу присоединилось немало журналистов – населенный пункт переходил под контроль армии Мали, французские коммандос предусмотрительно держались в сторонке. Какая интервенция, о чем вы? Вот, поглядите - счастливые жители рады приветствовать родных освободителей, толпятся перед микрофонами западных телеканалов, горячо благодарят и всячески содействуют.

- «Освободители» устраивали в городках и поселках блокпосты, дабы коварные исламисты невозбранно не вернулись. Основные силы наступающих колонн (французы впереди, малийцы – в обозе) выдвигались к следующей стратегической цели.

Для классической военной операции проблемы заканчиваются с установлением контроля над городом, с вводом в него гарнизона, отсутствием партизанских действий или актов саботажа. В Мали получилось ровно наоборот – отряды правительственной армии стали главным дестабилизирующим фактором на освобожденных территориях. Это выразилось в таких милых развлечениях солдат и офицеров (!), как внесудебные расстрелы и грабеж местного населения. В истязаниях под предлогом антитеррористических действий и в изнасилованиях. В потрясающей простоте выбора целей для репрессий даже не по национальному, а по расовому признаку. В малийских войсках служат южане, принадлежащие к негроидной расе. Отряды повстанцев состоят из высокорослых светлокожих туарегов и арабов. Определить недруга легко – ты виноват лишь в том, что племени иного…Это в советских киносказках типа «Красной Шапочки» говорилось «Сейчас тебя излупят плетками, и ты залюбишь меня, как миленькая!» В победоносном броске на север Мали плеточными убеждениями дело не ограничилось.

Практика насилия над местным населением распространилась повсеместно и стремительно.

Наличие в экспедиционном корпусе большого числа журналистов сыграло с «освободителями» злую шутку, такие факты было затруднительно замолчать. Французское командование сначала взывало к воинской чести регулярных правительственных войск. С тем же успехом можно было призывать их к изучению неэвклидовой геометрии на общественных началах. Удостоверившись в абстрактности понятия «воинская честь» для малийской армии, в населенных пунктах стали оставлять смешанные гарнизоны, из французов и местных солдат. Было выпущено специальное коммюнике французского командования и правительства Мали. В этом документе разъяснялся удивительный по толерантности постулат, что не все туареги – это исламисты и враги. Что грабить, насиловать и убивать местных жителей нехорошо. Это, мол, плохо сочетается с гуманистическими целями похода и антитеррористической борьбой. Но разгул и мародерство уменьшились лишь частично.

Из «умиротворяемых» северных провинций Мали потянулись караваны беженцев, число которых только в сопредельной Мавритании уже перевалило за двадцать тысяч человек. И эти люди бегут не только от тягостей войны, но и от бесчинства правительственной армии. От геноцида по расовому признаку, помноженному на религиозные разногласия между севером и югом страны. Разумеется, не стоит представлять повстанцев этакими пустынными ангелами в белых одеждах. Однако все ужасы исламисткого режима в провинциях Гао, Кидаль и Тимбукту сводятся к запрету на ношение открытой одежды. К регламентациям повседневной жизни, к бытовому хамству, к варварскому обращению с древними храмами и манускриптами. Вандализм по отношению  историческим памятником недопустим, кто же спорит. Но бороться с ним внесудебными казнями гражданского населения?!!

Из растворившихся в пустыне сепаратистов-туарегов никак не получается вылепить убедительный образ кровожадного террориста-дикаря. Фактов нет. Нет доказательств сотрудничества между восставшими племенами и монструозной «Аль-Каедой». Все построения об их общности и уж тем паче «согласованной деятельности» носят умозрительный характер, не подтверждаемый действительностью.

Исхода негроидного населения из северных провинций не наблюдалось – по крайней мере, в таких масштабах, как сейчас автохонное население перебирается в Мавританию. Худо-бедно, но до «Сервала» на севере соблюдались элементарные человеческие права. Например, право на жизнь. Стоило появиться свободолюбивой французской армии, как не успевшие сбежать туареги стали прятаться по подвалам и погребам. Для туарега, веками отстаивающих право «Оставьте меня в покое в моей пустыне!», все освободители – суть захватчики и иноземцы. От них не ждут ничего хорошего, от них скрываются, им не доверяют. Это касается и французов, и правительственных войск, и любых других подразделений незнакомых вооруженных людей. Боевой потенциал северных племен практически не пострадал. Как и нежелание мириться с захватом своих земель.

Франция триумфально завоевала освободила десяток городков в центре Сахары, не сумев повоевать с неуловимым противником. Теперь осталось сообразить, что делать с этими географическими трофеями. Их нельзя передоверить малийской армии, которая без французской подмоги опять откатится на юг. Эти обширные территории опасно защищать собственными силами – блокопосты, патрули и гарнизоны французов обязательно станут мишенями для террористических атак. Ничто так не нервирует избирателей, как гибнущие на чужбине соотечественники. Содержание нескольких тысяч солдат в полной боевой готовности посреди недружелюбных песков банально стоит больших денег. Разместить на севере страны миротворческий контингент ООН – более-менее реалистичная идея, но от ее разработки до воплощения пройдет немало времени. Переговоры с вождями неразбитых туарегов упираются в желание Франции сохранить целостность Мали – стране, о которой сами кочевники крайне невысокого мнения (и это мнение после бесчинств правительственной армии только укрепилось). Французский экспедиционный корпус в Мали нельзя оставлять и нельзя выводить. Войти в пустыню оказалось гораздо проще, чем выйти из нее.