80 лет, как Гитлер у власти. Над (д)умами

30 января 1933 года, плюясь и морщась (презирал!), президент Германии Гинденбург назначил лидера национал-социалистической партии Адольфа Гитлера рейсхканцлером. Хотя за Гитлером стояла поднимающаяся волна нацизма, это решение многими воспринималось… ну, примерно как если бы Милонова назначили главой правительства. Рудольф Брейтшейд, лидер немецких социал-демократов, назначению чуть ли не аплодировал: замечательно, теперь этот демагог Гитлер сдуется, все разглядят его ничтожество…

Однако случилось то, что случилось.

Историей Третьего рейха любому россиянину будет полезно поинтересоваться. Хотя бы потому, что формула "СССР победил фашизм" является плодом сталинского агитпропа. И, что куда более серьезно – она, похоже, попросту неверна по сути.

"Агитпропа" — потому, что фашизма в Германии не было (фашизм – итальянская история). В те времена, когда в СССР строился социализм, в Германии строился национал-социализм, и две разновидности социализма были дружны и нужны друг другу (под Липецком учили пилотов люфтваффе, красные командиры стажировались в вермахте, но пик сотрудничества – это, конечно, раздел Восточной Европы, пакт Молотова-Риббентропа). Когда же две разновидности социализма стали врагами, социализм немецкий советская пропаганда переименовала в "фашизм". Чтобы шибко умные не задумывались по поводу социализма как такового.

Ну, а привычная парадигма победы – кто принял капитуляцию, тот и победил – неверна потому, что в основе Вторая мировая была войной идей, а идею водружением знамени утвердить нельзя. Грубо говоря, идея исключительности – это вирус, и поставьте себя на его место. Если больной погибает, задача вируса – переселиться в другое тело, и если в тело врача, так даже и лучше. Если для выживания нужно мутировать (сменить национальную исключительность на, скажем, социальную либо религиозную) – значит, вирус будет мутировать. Это как в хорошем ужастике: поверженное зло переползает в тело того, кого уж точно не заподозришь. Или как у Гоголя: нечисть оккупирует церковь.

Почитайте знаменитые "25 пунктов" программы национал-социалистической партии. Когда четверо депутатов Госдумы заявили об "антипознеровском" законе (запрещающем гражданам иных государств вести программы на российском телевидении), я вздрогнул: это почти дословно совпадало с пунктом 23, запрещающем не-немцам работать в немецких газетах. А когда Познер перед депутатами извинился, уже не вздрагивал: извинялся же перед нацистами травимый ими нобелевский лауреат Герхарт Гауптман…

Или полюбопытствуйте по поводу Feuersprüche – "огненных речевок", под которые при Гитлере сжигали книги. Что за прелесть! "Нет растлевающей душу половой распущенности!" (и в огонь – Зигмунда Фрейда).

"Нет фальсификации отечественной истории!" (в огонь – Эмиля Людвига). "Нет — писакам, предающим героев мировой войны. Да здравствует воспитание молодежи в духе подлинного историзма!" (в огонь – Ремарка). "Нет — антинародной журналистике!" "Нет — засорению и уродованию родного языка!"

Где-то, как говорится, мы это уже слышали. А также слышим и будем слышать еще. Вот в 1933-м глава прусской полиции Геринг придумывает "вспомогательную полицию": наделяет правами полицейских 50 тысяч нацистских штурмовиков. Нет-нет, у нас никаких штурмовиков нет. У нас в помощь полиции придаются никаким законом не помянутые казачьи отряды. Петербург – казачья станица. Эх, давай, нагайку доставай.

И централизация власти (пункт 25 нацистской программы, кстати) – это подспорье для вируса. Куда проще подмять под себя нечто централизованное, чем множество самостоятельных, конкурирующих, независимых.

Хочу ли я сказать, что Россия 2013 года напоминает Германию 1933 года? Во многих внешних проявлениях – безусловно, хотя утверждать это становится все более опасно (тут с Германией тоже родство). Однако есть и принципиальное отличие. В 1933 году в Германии складывалось тоталитарное государство. То есть не просто людоедское и сверхцентрализованное, но отобравшее у личности во имя государства все права. Такое государство может держаться только на идее, идеологии (ведь идеология – это единственный инструмент, позволяющий осуществлять тотальный контроль не только над общественной, но и над частной жизнью).

В России сегодня идеологии нет. В России нет национальной идеи. В России нет, как изящно выразился недавно один человек, "духовных скреп". И в этом пока что наше великое счастье. Потому что разговоры про "великую духовность" — это вовсе не то, что призывы Гитлера создать великую арийскую расу. И Гитлер, и сподвижники Гитлера, и форматированная Гитлером нация – они в свою высшую идею верили. Говорящие про духовные скрепы лишь напускают туман над своей искренней верой в матблага, а также в то, что три кнопки телевидения легко превращают людей в стадо (а ведь превращают).

Циники – от мелких думских бесов до бесов крупных – неприятны и даже опасны, но не смертельны. И если циники не переродятся в искренне и истово верующих, то тогда, может быть, нас пронесет: поболеем-поболеем, кризис переживем (когда кончатся деньги и нефть), да и пойдем на поправку. И появится в РПЦ нечто родственное направлению в католической теологии, называющемуся "христианство после Освенцима", где богословы пытаются разобраться, как так случилось, что печи Освенцима и строили, и открывали те, кто воспитан был в христианской вере.

Так, повторяю, может, мы выздоровеем; так победим.