Анастасия Попова: откровенно о событиях в Сирии

Телевидению доверяют больше, чем другим СМИ. Это потому, что телевизионный журналист не скрывается, а подписывается под материалами своим лицом, не прячась за некие псевдонимы. Приятная новость для всего цеха телевизионной журналистики. Наш специальный корреспондент на Ближнем Востоке Анастасия Попова, чьи репортажи в "Вестях" сопровождали всю "Арабскую весну", а сейчас и войну в Сирии, удостоена редкой в мирное время государственной награды - медали "За Отвагу". Президент Путин уже подписал указ. О том, что было в Сирии, Настя рассказала в интервью.

- Зачем вам это нужно, Настя? Разве в журналистской работе, скажем, репортера светской хроники, мало романтики, интриг и даже рисков? - спрашивает ведущий программы "Вести недели" Дмитрий Киселев.

- Вы знаете, готова поспорить. Еще неизвестно, что опаснее для психики. Светская хроника или война. Ну, конечно, приятно получить награду. Но получила не только я. Получила и вся команда, которая всегда была со мной. Это оператор Михаил Виткин и монтажер Евгений Лебедев. Спасибо им большое. Без них бы ничего у нас такого не получилось. А зачем я это делаю? Знаете, всегда хочется освещать как-то сбалансированно любой конфликт. И то, что я там видела, западные СМИ, другие журналисты, они очень конкретно останавливаются на оппозиции. Они очень однобоко освещают именно деятельность оппозиции. Никто не говорит о другой стороне, о правительственной стороне. Как будто ее не существует. Мне кажется, что ее деятельность тоже нужно освещать. И пусть это всего лишь капля, которая противостоит целому морю, валу информационному, который обрушился на Сирию. Но хотя бы каплю. И кто-то должен это делать, - отвечает специальный корреспондент ВГТРК Анастасия Попова.

- Можете сравнить свои ощущения, когда вы в первый раз услышали свист пули, и уже сейчас?

- Первый свист пули, он незабываем. Сначала кажется, что все это, как в кино, что такого не бывает. Что все это не по-настоящему. После первого свиста понимаешь, что все реально, что люди умирают, и это не кетчуп, это настоящая жизнь. И после этого немного становится страшно за себя, за близких, начинаешь думать о семье больше. Начинаешь думать, а что будет, если, не дай Бог. Но лучше не думать, а четко делать свое дело.

- А то, что вы женщина, это помогало или мешало в вашей репортерской работе в горячей точке?

- Вы знаете, на войне нет разделения, женщина или нет. Первые буквально пять минут, наверное, сначала, может быть, все смотрят настороженно, ой, девочка пришла, но потом мы так же бегаем, в нас так же стреляют, в журналистов даже стреляют чаще и больше.

Если они видят надпись "Пресса" на спине и если, допустим, боевики видят визу официальную, то все, мы - главная мишень, нас надо уничтожить, чтобы мы не освещали деятельность армии. Но мы бегаем точно так же, прыгаем точно так же, ползем, попадаем под пули и все точно так же. Тут нет различия, мужчина или женщина. Все равны. -

- Нос зашили?

- Нос зашили. Была дырка, наложили три шва. Слава Богу, не было перелома, уже все затянулось, и дай Бог, ничего не останется.

- Боевики уже воюют вокруг аэропорта, как вы улетали?

- Очень сложной была дорога до аэропорта. Нас предупредили накануне, что аэропорт временно закрыт или заблокирован. Мы подъехали, на блокпосту нас предупредили о том, что дорога простреливается, и очень опасно. И в этот момент начали стрелять снайперы. Но благо водитель, видимо, был опытный, он нажал на газ и поехал вперед, потому что в эти моменты, на самом деле, нельзя останавливаться, иначе все, иначе тебя расстреляют. Я упала на сиденье, и единственная мысль была: "Когда это закончится?", потому что дорога пустая, и неизвестно, сколько их. Это открытое пространство, это уже выезд из города, практически все, дальше прямая дорога, и ни одной машины. И мы - единственная машина, которая ехала. Но мы проскочили, слава Богу. И потом доехали до аэропорта. В аэропорту уже практически никого не было, там был всего один рейс, который улетал, и наш второй, и было уже темно на улице, когда мы сели в самолет и выехали на взлетную полосу, а он погасил все огни. Было темно, шесть часов вечера было, то есть он выключил все огни, и на взлетке мы взлетали в полной, кромешной тьме. И как только он оторвался от земли, он резко ушел в бок, от города, от тех районов, где стреляют, потому что у боевиков есть ПЗРК, они сбивают и вертолеты, и военные самолеты, и не раз угрожали стрелять по гражданским. Известно, что самолет, летящий в Москву с мирными людьми, - это лакомая цель, почему бы и не выстрелить. Поэтому приходилось уезжать в таких условиях, прямо похоже на Ирак, наверное, было чем-то.

- Слава Богу, вы здесь, мы поздравляем вас еще раз с заслуженной, безусловно, наградой, гордимся причастностью к общей профессии. Медаль получили вы и ваша съемочная группа. Очень приятно. Мечтаем вновь видеть ваши репортажи, и берегите себя.