Михаил Делягин: в России "реформа" значит "уничтожение"

Пенсионные реформы обсуждаются с 1997 и терзают Россию с 2004 года: сейчас идет обсуждение уже третьей. Все их либеральные разработчики, как бы они ни спорили друг с другом, едины в главном: в концентрации общественного внимания на заведомо второстепенных вопросах, гарантированно не позволяющих обеспечить нам достойную старость.

Я, гражданин Советского Союза и РФ 1968 года рождения, знаю с беспощадной ясностью: прожить на пенсию, каким бы успешным на работе и здоровым на пенсии я ни был, мне не удастся. Потому что «реформа» по-русски значит «уничтожение».

Все реформы посвящены дележу между растущим числом пенсионеров сокращающегося относительно них «пирога» пенсионных ресурсов. В этих условиях любой дележ – занятие, обреченное, как минимум, на нерациональность, а обычно – на достижение сторонних целей.

От недопущения развития (и конкуренции с Западом) под предлогом заботы о пожилых до если и не сокращения их числа, то хотя бы до поддержки котировок фондового рынка (и прибылей оперирующих на нем спекулянтов) накопительными пенсионными взносами.

А ведь преобразования пенсионной системы имеют смысл, только если они могут увеличить объем пенсионных ресурсов. Методы этого увеличения самоочевидны: исправление причин их нехватки.

«Отнять и поделить» - путь, на который прочно встали либералы, задрав обязательные социальные взносы аж до 34% (сейчас 30%), - ведет к ускоренному расточению национального богатства и к тому, что делить становится просто нечего.

После «военного коммунизма» и продразверстки это правило блистательно реализуется в последнее десятилетие. Завышенные социальные взносы не просто создали запретительно высокую нагрузку на фонд оплаты труда, - эта нагрузка еще и перераспределена омерзительным классовым образом: чем человек беднее, тем больше он платит.

Если для основной массы населения с доходом менее 42,7 тыс.руб. в месяц совокупная налоговая нагрузка на оплату труда превышает 39%, обеспеченные люди, способные нанять налогового консультанта, могут платить не только 6% (через ИЧП), но и еще меньше – через стандартизированные операции с ценными бумагами.

Как и всякая несправедливость, эта система неэффективна. С одной стороны, искусственное превращение народа России в нацию преступников уничтожает легитимность власти (хотя на время и обеспечивает покорность ей), с другой – делает нерентабельной всякую борьбу с уклонением от налогообложения.

Напомню: административный смысл прогрессивного налога заключается в том, что богатых немного, и каждый выявленный случай уклонения приносит в казну огромные суммы. Регрессивная же шкала, созданная в России либеральными реформаторами и превратившая ее в оффшорный рай для богачей, превращает законопослушность в привилегию имущих, и административные расходы по преследованию во многом вынужденного уклонения от налогов со стороны бедных гарантированно превышают доходы от этого преследования.

Описанная система способствует неуклонному снижению собираемости налогов и является главным источником пенсионного кризиса. Падение собираемости ЕСН составляло около процентного пункта в год; о темпах этого процесса сейчас свидетельствует сокращение поступления налога на доходы физических лиц в 2011 году с 3,7 до 3,1% ВВП.

Понятно, что исправление этой системы позволило бы нормализовать ситуацию и с подоходным налогом, и с обязательными социальными взносами. Ставку последних логично установить на уровне 15%, которую бизнес давно готов платить даже с самых высоких зарплат. Двукратное снижение ставки, как представляется, будет вполне компенсировано резким расширением базы налогообложения. С другой стороны, подоходный налог должен стать прогрессивным, как во всем мире: доходы ниже трех прожиточных минимумов не должны им облагаться, а высокие доходы – например, свыше тех же 512 тыс.руб.

(только не в год, а в месяц), - облагаться по ставке 20%.

Резкое снижение налоговой нагрузки для большинства россиян позволит им вернуться в рамки закона, резко расширит налогооблагаемую базу и сделает рентабельной борьбу с уклонением от налогов.

Но для этого надо сломать не только материальные интересы пра-вящей тусовки, которая выстроила в России свой персональный оффшорный рай для себя, а не для какого-то там бизнеса, желающего ради жизни по закону платить больше, но и ее политические интересы. Ведь граждане, получив возможность платить налоги и быть честными, воспользуются ею и начнут настаивать на своих правах, привычно и с особым цинизмом попираемых «оффшорной аристократией».

Без решения этой проблемы пенсионная система будет делить финансовый пирог, сужающийся не по демографическим, а сугубо по экономическим причинам: потому, что бедные просто не могут платить в 6 с лишним раз больше богатых.

Второе очевидное направление решения пенсионной проблемы – нормализация контроля за внебюджетными фондами, в том числе Пенсионным. О его слабости даже на общем российском фоне свидетельствует феерическая история с Фондом обязательного медицинского страхования, который сел практически весь – от председателя до помощника бухгалтера. «Неправильных» чиновников после этого заменили «правильными», но видимых механизмов ужесточения контроля за использованием средств не произошло. Соответственно, издержки деятельности Пенсионного фонда, символом которых служат самые роскошные здания даже в самых бедствующих регионах, представляются гарантированно завышенными, а главное – не контролируемыми.

Ситуация даже ухудшается: передача сбора обязательных социальных взносов от единой налоговой службы трем разрозненным фондам, которые давно уже забыли, как это делается, не могла не снизить эффективность этого сбора (не говоря уже о гомерическом росте административных издержек).

Наконец, третьим резервом пенсионной системы являются накопительные взносы. Это длинные деньги, самой природой предназначенные для модернизации экономики; возможно, поэтому либералы и стремятся отменить их. Сейчас они поддерживают доходы спекулянтов на фондовом рынке. А ведь их надо вкладывать в проекты гарантированной долгосрочной доходности (среди которых ярко выделяется своими возможностями модернизация ЖКХ крупных и обеспеченных средних городов).

Без перечисленных шагов попытки перестройки пенсионной системы обречены на провал: как ни дели, - даже по-умному и по-честному, - сжимающегося, как шагреневая кожа, пирога общественных финансов не хватит на всех.

Главное же заключается в том, что без модернизации экономики, без ее устойчивого роста невозможно обеспечивать и устойчивые расходы общества, в том числе на пенсионную систему. Растущее число пенсионеров требует увеличения не налоговой нагрузки, - но эффективности экономики, ее модернизации и за счет этого – решительного роста доходов общества.

Однако правящая и владеющая Россией оффшорная аристократия не просто игнорирует это историческое требование и эту объективную необходимость, но и использует пенсионный кризис для блокирования самой возможности модернизации.

Так, бюджетный Фонд национального благосостояния, созданный специально для покрытия дефицита Пенсионного фонда, не просто не расходуется, но и наращивается, - причем это наращивание используется как обоснование необходимости повышения налогового давления на экономику и сокращения расходов на ее развитие.

Извращенная либеральная логика на протяжении всей продолжающейся четверти века национального предательства убедительно доказывает России, что в ее рамках у нас нет никаких шансов на выживание, - точно так же, как у нашего поколения нет шансов на выживание за счет пенсии.